Что такое глаголица и кириллица. Славянская азбука

Кириллица и глаголица – древние славянские азбуки. Кириллица получила свое название от имени ее создателя святого равноапостольного Кирилла. А что такое глаголица? Откуда появилась она? И чем отличается от кириллицы?

Что старше?

Еще недавно считалось, что кириллица старше и это - та самая азбука, которая была создана братьями Кириллом и Мефодием. Глаголицу считали более поздней системой, возникшей как тайнопись. Однако в настоящее время в науке установилась точка зрения, что глаголица древнее кириллицы. Самая старая глаголическая надпись с точной датировкой относится к 893 году и находится в храме болгарского царя Симеона в Преславе. Есть и другие древние тексты, относящиеся к X веку, которые были написаны глаголицей. На древность глаголических надписей указывают палимпсесты – рукописи, написанные на использованном листе пергамента, с которого был соскоблен более древний текст. Есть много палимпсестов, где была соскоблена надпись глаголицей, а сверху написано кириллицей, и никогда наоборот. Кроме того, глаголические тексты написаны на более архаичном языке, чем кириллические.

Теории происхождения глаголицы

Доподлинно известно, что святым равноапостольным Кириллом была создана именно глаголица. Есть основания считать даже, что в древнем русском языке глаголицу называли «кирилловицей». Существует несколько теорий происхождения знаков глаголицы. Есть мнение, что эти буквы были созданы Кириллом на основании каких-то древних «славянских рун». Несмотря на то что ни одного серьезного свидетельства в пользу этой теории нет, она имеет своих последователей.

Полагают так же, что облик букв глаголицы совпадает с хуцури – древним грузинским церковным письмом. Если это так, то в этом нет ничего странного - известно, что Кирилл был хорошо знаком с восточными письменами.

До XIX столетия в Хорватии существовала теория, что автором глаголицы является не Кирилл, а святой Иероним – церковный писатель, создатель канонического латинского текста Библии, живший в V веке нашей эры. Возможно, теория вызвана к жизни тем, что славянское население Хорватии стремилось при помощи авторитета почитаемого святого защитить свою азбуку и свой язык от насильственной латинизации, насаждаемой Римской Католической Церковью, которая на Соборе епископов Далмации и Хорватии в 1056 году называла глаголицу «готскими письменами, придуманными неким еретиком Мефодием». В Хорватии глаголица используется в церковных книгах и по сей день.

В чем сходство и различие

На основе глаголицы и греческого алфавита ученик Кирилла Климент Охридский, работавший в Болгарии, создал азбуку, которую мы сегодня называем кириллицей. Между глаголицей и кириллицей нет разницы ни в количестве букв – в первоначальном варианте их 41 в обеих азбуках - ни в их названиях - все те же «аз», «буки», «веди»…

Разница заключается лишь в начертаниях букв. Различают две формы начертания глаголицы: более древняя - круглая - известная как болгарская, и более поздняя - угловатая или хорватская.

Не совпадает и числовое значение букв. Дело в том, что в Средние века славянские народы, как и греки, не знали арабских цифр и для записей чисел пользовались буквами. В глаголице «аз» соответствует единице, «буки» - двойке и так далее. В кириллице цифры привязаны к числовым значениям соответствующих букв греческого алфавита. Поэтому «аз» - единица, а «веди» - двойка. Есть и другие несовпадения.

Автор средневекового болгарского трактата «О письменах» Черноризец Храбр так писал о славянской азбуке, о ее преимуществе перед греческой и о том, что она претерпела усовершенствование: «Тем же славянским письменам более святости и чести, что святой муж сотворил их, а греческие - эллины поганые. Если же кто скажет, что не устроил их добро, потому что доделывают их еще, в ответ скажем этим: и греческие также многажды доделывали».

Использование глаголицы и кириллицы на Руси

Глаголица получила широкое распространение среди южных славянских народов, а в древней Руси использовалась очень мало - встречаются лишь единичные надписи. Уже в начале XXI века в новгородском Софийском соборе были обнаружены «граффити» на смеси глаголицы и кириллицы, относящиеся к XI веку. Иногда глаголицу использовали на Руси как тайнопись, что говорит, что уже в те времена она была мало кому известна.

Но в кругу исследователей в XX веке прочно утвердилось и теперь преобладает противоположное мнение: создатель славянской азбуки изобрёл не кириллицу, а глаголицу. Именно она, глаголица, древне́й, первородней. Именно её совершенно необычным, оригинальным буквенным строем были исполнены старейшие из славянских рукописей.

Следуя такой убеждённости, считают, что кириллическая азбучная традиция утвердилась поздней, уже после кончины Кирилла, и даже не в среде первых учеников, а после них – у писателей и книжников, трудившихся в Болгарском царстве в X веке. Через их посредство, как известно, кириллическая азбука перешла и на Русь.

Казалось бы, если авторитетное большинство отдаёт первенство глаголице, то почему бы не успокоиться и не возвращаться больше к изжившему себя вопросу? Однако старая тема то и дело возобновляется. Причём, эти порывы чаще исходят именно от адвокатов глаголицы. Можно подумать, что они намерены отшлифовать до блеска некоторые свои почти абсолютные результаты. Или что у них всё ещё не очень спокойно на душе, и они ожидают каких-то неожиданных дерзких покушений на свою систему доказательств.

Ведь, казалось бы, в их доводах всё очень наглядно: кириллица вытеснила глаголицу, причём, вытеснение проходило в достаточно грубых формах. Обозначена даже дата, от которой предложено отсчитывать силовое устранение глаголицы с заменой её на кириллическую азбуку. К примеру, по убеждению словенского учёного Франца Гревса, такой датой рекомендуется считать рубеж 893-894 годов, когда Болгарское государство возглавил князь Симеон, сам по происхождению полугрек, который получил отличное греческое образование и потому сразу же стал ратовать за утверждение в пределах страны алфавита, буквенной своей графикой живо перекликающегося, а по большей части и совпадающего с греческим письмом.

В культурное творчество якобы вмешались тогда сразу и политика, и личная прихоть, и такое смахивало на катастрофу. Целые пергаменные книги в сжатый промежуток времени, в основном приходящий на X век, спешно зачищались от глаголических начертаний, а на промытых листах повсеместно появлялась вторичная запись, исполненная уже кириллическим уставным почерком. Монументальным, торжественным, имперским.

Перезаписанные книги историки письма называют палимпсестами . В переводе с греческого: нечто свеженаписанное на соскоблённом или промытом листе. Для наглядности можно вспомнить обычные помарки в школьной тетради, второпях подтираемые ластиком перед тем, как вписать слово или букву в исправленном виде.

Обильные соскабливания и смывки глаголических книг вроде бы красноречивей всего и подтверждают старшинство глаголицы. Но это, заметим, и единственное документальное свидетельство силовой замены одной славянской азбуки на другую. Никаких иных достоверных подтверждений происшедшего катаклизма древнейшие письменные источники не сохранили. Ни ближайшие ученики Кирилла и Мефодия, ни их продолжатели, ни тот же князь Симеон, ни кто-либо иной из современников столь заметного происшествия нигде о нём не сочли нужным высказаться. То есть, ни-че-го: ни жалоб, ни запрещающего указа. А ведь упорная приверженность к глаголическому письму в обстановке полемики тех дней легко могла бы вызвать обвинения в еретическом отклонении. Но – молчание. Есть, впрочем, довод (его настойчиво выдвигал тот же Ф. Гревс), что отважным защитником глаголицы выступил в своей знаменитой апологии азбуки, сотворённой Кириллом, славянский писатель начала Х века Черноризец Храбр. Правда, почему-то сам Храбр ни словом, ни намёком не проговаривается о существовании азбучного конфликта. К разбору основных положений его апологии мы обязательно обратимся, но позже.

А пока не помешает ещё раз зафиксировать распространённое мнение: кириллице отдали предпочтение лишь из соображений политического и культурного этикета, поскольку в большинстве буквенных написаний она, повторим, послушно следовала графике греческого алфавита, а, значит, не представляла собой какого-то чрезвычайного вызова письменной традиции византийской ойкумены. Вторичная, откровенно про-греческая азбука и была-де людьми, учредившими её приоритет, названа в память Кирилла Философа.

В таком, по видимости, безупречном доводе в пользу первенства глаголицы, есть всё же один странный коллективный недогляд, почти несуразица. Право же, как это книжники, своевольно отвергшие глаголическое азбучное изобретение Кирилла, посмели бы назвать его именем другую азбуку, к созданию которой он не имел совершенно никакого отношения? Такое самоуправство, близкое к кощунству, могло быть допущено только лицами, по сути совершенно не уважавшими труд своего великого учителя, святого мужа, а только делавшими вид, что истово чтут его память. Но подобное лицемерие в среде учеников и последователей наших Солунян просто непредставимо. Оно по своей циничной сути совершенно не соответствовало бы этическим принципам эпохи.

Эта странная исследовательская неувязка, согласимся, сильно обесценивает доводы сторонников глаголицы как безусловного и единственного детища Кирилла Философа. И всё же существование палимпсестов, заставляло и будет заставлять каждого, кто притронется к теме первенствующей славянской азбуки, снова и снова проверять логику своих доказательств. Не до конца вычищенные первоначальные буквы пергаменных книги и по сей день поддаются если не прочтению, то узнаванию. Как ни промывались листы пергамена, следы глаголицы всё равно проступают. А за ними, значит, проступает или криминал, или какая-то вынужденная необходимость той отдалённой поры.

К счастью, о существовании глаголицы сегодня свидетельствуют не одни лишь палимпсесты. В разных странах сохранился целый корпус древних письменных памятников глаголической буквенной графики. Это книги или их фрагменты давно известны в науке, тщательнейшее изучены. Среди них в первую очередь нужно упомянуть Киевские листки X – XI в. (памятник хранится в Центральной научной библиотеке АН Украины, Киев), Ассеманиево Евангелие X – XI в. (в славянском отделе Ватиканской библиотеки), Зографское Евангелие X – XI в. (в Российской Национальной Библиотеке, Санкт-Петербург), Мариинское Евангелие X – XI в. (в Российской Государственной Библиотеке, Москва), Клоциев сборник XI в. (Триест, Инсбрук), Синайская Псалтирь XI в. (в Библиотеке монастыря св. Екатерины на Синае), Синайский требник XI в. (там же).

Ограничимся хотя бы этими, древнейшими и авторитетнейшими. Все они, как видим, не относятся к твёрдо датируемым памятникам, поскольку ни в одном не сохранилось записи с точным указанием года создания рукописи. Но даже округлённые, «плывущие» датировки, не сговариваясь, подтверждают: все рукописи возникли уже по кончине основоположников славянской письменности. То есть, во времена, когда, по убеждению сторонников «глаголического первенства», традиция этого письма усиленно вытеснялась приверженцами про-греческой азбуки, возобладавшей будто бы вопреки намерениям «глаголита» Кирилла.

Вывод, который неумолимо напрашивается: уже сами по себе датировки старейших глаголических источников не позволяют чересчур драматизировать картину противостояния двух первых славянских азбук. Заметим, что к XI веку относятся и несколько старейших кириллических рукописей Древней Руси: это всемирно известные Реймсское Евангелие первой половины века, Остромирово Евангелие 1056-1057 года, Изборник Святослава 1073 года, Изборник Святослава 1076 года, Архангельское Евангелие 1092 года, Савина книга, – все, кстати, на чистых листах, без следов промывок.

Так что излишняя драматизация неуместна и в вопросе о палимпсестах. К примеру, при тщательном исследовании страниц глаголического Зографского Евангелия неоднократно обнаруживаются следы промывок или подчисток старого текста и новых написаний на их месте. Но что же на промытых от глаголицы страницах? Вновь глаголица! Причем, самая большая из таких реставраций (речь идёт о целой тетради из евангелия от Матфея) относится не к X – XI , а уже к XII веку.

Есть в этой рукописи и кириллический текст. Но он скромно появляется лишь на страницах её дополнительной части (синаксаря). Это раздел относится уже к XIII веку и текст нанесён на чистые, а не промытые от глаголицы листы. В статье, посвящённой Зографскому Евангелию (Кирило-Методиевска енциклопедия т 1, София, 1985) болгарский исследователь Иван Добрев упоминает, что в 1879 году глаголическая, то есть старейшая часть памятника была опубликована в кириллической транслитерации. Тем самым создавалась база для более внимательного научного анализа двух азбук. Упрощалось знакомство с оригиналом и для читателей, лишённых возможности вчитываться в забытую за прошедшие века глаголицу. В любом случае такой способ обращения к древнему источнику никак не спутать с промывкой или соскабливанием.

Из сохранившихся древних рукописей, пожалуй, лишь единственную можно отнести к числу целиком промытых от глаголицы. Это кириллическое Боянское Евангелие XI века. Оно поневоле приобрело несколько одиозную известность, как наглядное доказательство жёсткого вытеснения одной традиции в пользу другой. Но все перечисленные выше старейшие памятники глаголического письма свидетельствуют как раз о другом – о мирном сосуществовании двух алфавитных традиций в пору строительства единого литературного языка славянства.

Как будто во исполнение устного завета своих учителей, продолжатели дела Кирилла и Мефодия приходили к негласной договорённости. Смысл же её попробуем свести к следующему: раз уж славянству, в отличие от других насельников земли так здорово повезло, что их письменный язык создаётся сразу с помощью двух азбук, то не нужно особенно горячиться; пусть эти азбуки постараются как следует, доказывая свои способности, свои лучшие свойства, своё умение легче и надёжнее запомниться, войти на глубины людского сознания, прилепиться прочнее к вещам видимым и смыслам незримым. Понадобилось несколько десятилетий, и стало проступать наружу, что состязание – всё же не идиллия. Оно не может слишком долго проходить на-равных.

Да, глаголическое письмо, добившись немалых успехов на первом этапе

строительства нового литературного языка, поразив поначалу воображение многих своей свежестью, небывалостью, яркой и экзотической новизной, своим таинственным обликом, чётким соответствием каждого отдельного звука определённой букве, постепенно стало терять позиции. В глаголице сызначала присутствовало качество предмета нарочитого, намеренно закрытого, годного для узкого круга посвящённых лиц, обладателей почти тайнописи. В обликах её букв то и дело проступала какая-то игривость, кудреватость, мелькали то и дело простецкие манипуляции: повернул вверх кружками – одна буква, вниз кружками – другая, кружками вбок – третья, добавил рядом схожую боковушку – четвёртая… Но алфавит как таковой в жизни народа, им пользующегося, не может быть предметом шутки. Это особенно глубоко чувствуют дети, с великим вниманием и прямо-таки молитвенным напряжением всех силёнок исполняющие в тетрадях первые буквы и слоги. Азбука слишком тесно связана с главными смыслами жизни, с её священными высотами, чтобы перемигиваться с читателем. Неграмотный пастух или землепашец, или воин, остановившись у кладбищенской плиты с большими непонятными буквами, вопреки своему незнанию всё-таки прочитывал: тут выражено что-то самое важное о судьбе неизвестного ему человека.

Ещё и по той причине нет до сих пор умиротворения вокруг вопроса о глаголице, что чем дальше, тем сильнее зыбится перспектива самого происхождения феноменальной азбучной доктрины. Её облик и по сей день будоражит воображение исследователей. Не иссякает соревновательная активность в изыскании всё новых и новых доказательных догадок. Её вычурно называют сакральным кодом, матрицей вселенского звучания, к которой нужно, как к великому святилищу, развернуть и кириллицу, и другие европейские алфавиты. Кому выпадет честь окончательно высветлить родословную диковинной гостьи на пиру письмен?

Клубок научных, – а с недавних пор и любительских,– гипотез на глазах растёт. Их объём к нашим дням стал таков, что знатоки вопроса, похоже, уже и сами приходят в смятение при виде безостановочной цепной реакции версетворения. И многие задумываются: не пора ли, наконец, остановиться, сойтись на чём-то одном. Иначе тема генезиса глаголицы однажды захлебнётся в воронке дурной бесконечности. Не в последнюю очередь смущает и то, что в разнобое и сумятице споров о происхождении имярек часто обнаруживаются не очень привлекательные приёмы спорящих авторитетов.

Понятно, наука не бесстрастна. В пылу интеллектуальных баталий не зазорно настаивать на своём до конца. Но неловко наблюдать при этом, как намеренно забываются чужие доводы, обходятся стороной общеизвестные письменные источники или даты. Лишь один пример. Современный автор, описывая в научно-популярном труде Реймсское Евангелие, вывезенное дочерью князя Ярослава Мудрого Анной во Францию, называет его глаголическим памятником. И для вящей убедительности помещает изображение отрывка, написанного хорватским почерком в стиле готической глаголицы. Но рукопись Реймсского Евангелия, как хорошо известно в научном мире, состоит из двух весьма неравноценных по возрасту частей. Первая, старейшая, относится к XI веку и выполнена кириллическим письмом. Вторая, глаголическая, была написана и прибавлена к первой лишь в XIV столетии. В начале XVIII века, когда во Франции гостил Пётр Первый, рукопись в качестве драгоценной реликвии, на которой присягали французские короли, была показана ему, и русский царь тут же стал читать вслух кириллические стихи евангелия, но озадачился, когда дело дошло до глаголической части.

Болгарский учёный XX века Емил Георгиев однажды задался целью составить опись существующих в славистике вариантов происхождения глаголицы. Выяснилось, что в качестве образца для неё разными авторами в разное время предлагались самые неожиданные источники: архаические славянские руны, этрусское письмо, латиница, арамейская, финикийская, пальмирская, сирийская, еврейская, самаритянская, армянская, эфиопская, староалбанская, греческая алфавитные системы…

Уже этот чрезвычайный географический разброс озадачивает. Но полувековой давности опись Георгиева, как теперь очевидно, нуждается в дополнениях. В неё не вошли ссылки ещё на несколько новых или старых, но подзабытых разысканий. Так, в качестве наиболее достоверного источника, предлагалось рассматривать германское руническое письмо. Образцом для глаголицы могла, по другому мнению, послужить алфавитная продукция кельтских монахов-миссионеров. Недавно стрела поиска с запада опять резко отклонилась на восток: русский исследователь Гелий Прохоров считает глаголицу ближневосточным миссионерским алфавитом, автором же его –загадочного Константина Каппадокийца, тёзку нашего Константина-Кирилла. Воскрешая древнее предание славян-далматинцев, как о единоличном создателе глаголицы снова заговорили о блаженном Иерониме Стридонском, знаменитом переводчике и систематизаторе латинской «Вульгаты». Предложены были версии возникновения глаголицы под воздействием графики грузинского или коптского алфавитов.

Е. Георгиев справедливо полагал, что Константин-Философ по темпераменту своему никак не мог походить на собирателя славянского алфавитного скарба с миру по нитке. Но всё же болгарский учёный упрощал себе задачу, неоднократно заявляя, что Кирилл ни у кого ничего не заимствовал, а создал совершенно самобытное, не зависящее от внешних влияний письмо. При этом с особым жаром Георгиев опротестовал концепцию происхождения глаголицы от греческого курсивного письма IX века, предложенную ещё в конце XIX столетия англичанином И.Тейлором. Как известно, Тейлора вскоре поддержали и дополнили русский профессор из Казанского университета Д. Беляев и один из крупнейших славистов Европы В. Ягич, который роль Кирилла как создателя новой азбуки сформулировал предельно лаконично: «der Organisator des glagolischen Alfabets». Благодаря авторитету Ягича, признаёт Георгиев, теория «получила громадное распространение». Позже многих к «греческой версии» присоединился и А. М. Селищев в своём капитальном «Старославянском языке». К такому же мнению осторожно склоняется учёный из Принстона Брюс М. Мецгер, автор исследования «Ранние переводы Нового Завета» (М., 2004): «Судя по всему, – пишет он, – Кирилл взял за основу затейливое греческое минускульное письмо IX в., возможно, добавил несколько латинских и древнееврейских (или самаритянских) букв…». Примерно так же высказывается немец Иоганнес Фридрих в своей «Истории письма»: «…наиболее вероятным кажется происхождение глаголицы из греческого минускула IX столетия…».

Один из основных доводов Тейлора состоял в том, что славянский мир, благодаря своим многовековым связям с эллинистической культурой испытывал понятное тяготение к греческому письму как образцу для собственного книжного устроения и не нуждался для этого в заимствованиях из алфавитов восточного извода. Алфавит, предложенный Кириллом Философом, должен был исходить именно из учёта этой встречной тяги славянского мира. Здесь нет нужды разбирать контр-доводы Е. Георгиева. Достаточно напомнить, что главный из них всегда был неизменен: Константин-Кирилл сотворил совершенно оригинальное, никакому из алфавитов не подражающее письмо.

Дополняя разработки Тейлора, Ягич опубликовал и свою сопоставительную таблицу. На ней греческие курсивные и минускульные буквы той эпохи соседствуют с глаголицей (округлой, так называемой «болгарской»), кириллицей и греческим унциальным письмом.

Рассматривая таблицу Ягича, нетрудно заметить, что расположенный на ней слева скорописный греческий курсив (минускул) своими плавными закруглениями то и дело перекликается с глаголическими кругообразными знаками. Невольно напрашивается вывод о перетекании буквенных начертаний одного алфавита в соседний. Так это – не так?

Немаловажнее другое. Вглядываясь в греческую скоропись XI века, мы как бы на расстояния полушага приближаемся к рабочему столу Константина, видим взволнованные беглые заметки на тему будущего славянского письма. Да, это, скорей всего, черновики, первые или далеко не первые рабочие прикидки, наброски, которые легко стереть, чтобы исправить, как стирают буквы со школьной восковой дощечки или с разглаженной поверхности сырого песка. Они легки, воздушны, скорописны. В них нет твёрдой напряжённой монументальности, какая отличает греческий торжественный унциал той же поры.

Рабочий греческий курсив, словно летящий из-под пера братьев, творцов первого славянского литературного языка, как бы возвращает нас снова в обстановку монастырской обители у одного из подножий горы Малый Олимп. Мы помним эту тишину совершенно особого свойства. Она наполнена смыслами, которые к концу пятидесятых годов IX века впервые обозначились в противоречивом, сбивчивом славяно-византийском диалоге. В этих смыслах отчётливо прочитывалось: до сих пор стихийное и непоследовательное сосуществование двух великих языковых культур – эллинской и славянской – готово разрешиться чем-то ещё небывалым. Потому что, как никогда прежде, проступало теперь их давнее, сначала по-детски любопытное, а затем всё более и более заинтересованное внимание друг к другу.

Уже отчасти говорилось о том, что греческий классический алфавит в пределах древнего Средиземноморья, а затем и в более широком евро-азиатском ареале на протяжении не одного тысячелетия представлял собой культурный феномен совершенно особой притягательной силы. Влечение к нему как образцу для подражания наметилось ещё у этрусков. Пусть огласовка их письменных знаков до сих пор недостаточно раскрыта, но латиняне, сменившие этрусков на Аппенинах, для устроения собственного письма успешно подражали уже двум алфавитам: и греческому, и этрусскому.

В таких подражаниях нет ничего обидного. Не все народы выходят на арену истории одновременно. Ведь и греки в многотрудных, растянувшихся на века заботах о восполнении своего письма использовали поначалу достижения финикийской алфавитной системы. И не только её. Но в итоге совершили подлинный переворот в тогдашней практике письменной речи, впервые узаконив в своём алфавите отдельные буквы для гласных звуков. За всеми этими событиями не вдруг обнаружилось со стороны, что греки – ещё и создатели грамматической науки, которая станет образцовой для всех соседних народов Европы и Ближнего Востока.

Наконец, в век явления человечеству Христа именно греческий язык, обогащённый опытом перевода ветхозаветной Септуагинты, взял на себя ответственность стать первым, подлинно путеводным языком христианского Нового Завета.

В великих греческих дарах миру мы по привычке всё ещё держим на первом месте античность, языческих богов, Гесиода с Гомером, Платона с Аристотелем, Эсхила с Периклом. Между тем, они уже сами смиренно ушли в тень четверых евангелистов, апостольских посланий, грандиозного видения на Патмосе, литургических творений Иоанна Златоуста и Василия Великого, гимнографических шедевров Иоанна Дамаскина и Романа Сладкопевца, боговедения Дионисия Ареопагита, Афанасия Александрийского, Григория Паламы.

Не прошло и века после евангельских событий, как разные народы Средиземноморья возжаждали узнать Священное Писание на языках, им родных. Так появились ранние опыты переводов Евангелия и Апостола на сирийский, на арамейский, на латынь. Немного позже вдохновенный переводческий порыв был подхвачен коптскими христианами Египта, армянской и грузинской церквями. В конце IV века заявил о своём праве на существование перевод для христиан-готов, выполненный епископом готским Вульфилой.

За вычетом сирийско-ассирийских рукописей, исполненных с помощью традиционного ближневосточного букворяда, во всех остальных по-своему проявлено почтение к алфавитному строю греческих первоисточников. В коптском алфавите христианских переводов, заменившем древнее иероглифическое письмо египтян, 24 буквы начертаниями подражают греческому унциалу, а семь остальных добавлены для записи звуков, несвойственных греческой речи.

Похожую картину можно увидеть и в готском Серебряном кодексе, самом полном рукописном источнике с текстом перевода Вульфилы. Но здесь к греческим буквам добавлен ряд латинских, а сверх того, знаки из готских рун – для звуков, внешних для греческой артикуляции. Так вновь созданные готский и коптский алфавиты каждый по-своему дополняли греческую буквенную основу – не в ущерб ей, но и себе не в убыток. Тем самым загодя обеспечивался для многих поколений наперёд более лёгкий способ знакомиться – через доступный облик букв – с самими соседними языками общего христианского пространства.

При создании армянского, а затем и грузинского алфавитов был избран иной путь. Обе эти кавказские письменности без колебаний приняли за основу алфавитную последовательность греческой азбуки. Но при этом сразу же получили новую самобытную графику восточного пошиба, внешне ничем не напоминающую письмо греков. Знаток кавказских старописьменных инициатив академик Т. Гамкрелидзе по поводу такой новации замечает: «С этой точки зрения древнегрузинская письменность Асомтаврули , древнеармянский Еркатагир и старославянская Глаголица подпадают под общий типологический класс, противопоставляясь коптской и готской письменностям, а также славянской Кириллице , графическое выражение которых отражает графику современной им греческой письменной системы».

Это, конечно, не оценка, а невозмутимая констатация очевидного. Более определённо высказывается Гамкрелидзе, рассматривая труды Месропа Маштоца, общепризнанного автора армянского алфавита: «Мотивом для подобного свободного творчества графических символов древнеармянского письма и создания оригинальных по начертанию письменных знаков, отличных графически от соответствующих греческих, должно было быть стремление скрыть зависимость вновь создаваемой письменности от письменного источника, использованного в качестве модели для ее создания, в данном случае от греческой письменности. Таким путем создавалась внешне оригинальная национальная письменность, как бы независимая от каких бы то ни было внешних влияний и связей».

Невозможно допустить, что Кирилл-Философ и Мефодий, представители первенствующей греческой письменной культуры, не обсуждали между собой, чем отличаются по характеру своих алфавитных знаков коптские и готские книги от тех же грузинских и армянских рукописей. Как невозможно представить, что братья были безразличны к множеству примеров интереса славян не только к греческой устной речи, но и к греческому письму, его буквенному строю и счёту.

По какому пути было следовать им самим? Вроде бы ответ подразумевался: строить новую славянскую письменность, равняясь на греческий алфавит, как на образец. Но обязательно ли все славяне единодушны в своём почитании греческого письма? Ведь в Херсонесе братья в 861 году листали книгу славянскую, но записанную буквами, непохожими на греческие. Может, и у славян иных земель уже есть свои особые виды, свои пожелания и даже встречные предложения? Не зря же Константин двумя годами позже, во время беседы с императором Михаилом о предстоящей миссии в Великоморавское княжество, сказал: «… пойду туда с радостью, если есть у них буквы для их языка». Как помним, агиограф, описывая ту беседу в «Житии Кирилла», привёл и уклончивый ответ василевса касательно славянских букв: «Дед мой, и отец мой, и иные многие искали их и не обрели, как же я могу их обрести?» На что последовал похожий на горестный вздох ответ младшего солунянина: «Кто может записать на воде беседу?..»

За этим разговором – внутреннее противоборство, сильно смутившее Константина. Можно ли выискать письмо для народа, который сам до сих пор не искал для себя письма? Допустимо ли отправляться в путь с чем-то заранее готовым, но совершенно неизвестным для тех, к кому идёшь? Не оскорбит ли их такой не вполне прошеный дар? Ведь известно – из того же обращения Ростислава-князя императору Михаилу, – что к мораванам уже приходили с проповедью и римляне, и греки, и немцы, но проповедовали и службы служили на своих языках, а потому народ, «простая чадь», поневоле оставался глух к непонятным речам…

В житиях братьев отсутствует описание самого посольства из Моравии. Неизвестен ни его состав, ни сроки пребывания в Константинополе. Неясно, была ли просьба князя Ростислава о помощи оформлена в виде грамоты и на каком языке (на греческом? на латыни?) или это было только устное сообщение. Можно лишь догадываться, что у братьев всё же имелась возможность, повыведать заранее у гостей, насколько их славянская речь схожа с той, какую солуняне слышали с детских лет, и насколько мораване наивны во всём, что касается общения на письме. Да, понимать речь друг друга, как выясняется, можно вполне. Но такая беседа, что рябь, поднятая ветерком на воде. Совсем иного рода собеседование – церковная служба. Для неё нужны понятные мораванам письменные знаки, книги.

Буквы! Письмо… Какие всё-таки буквы, какие письмена им ведомы и насколько? Достаточен ли будет для знакомства моравских славян со святыми книгами христианства тот алфавитный и переводческий склад, который в монастыре на Малом Олимпе братья и их помощники готовили несколько лет подряд, ещё не зная, найдётся ли в этом их произведении надобность за стенами обители.

И вдруг нежданно открылось: такая надобность – вовсе не мечта! Не блажь малой горстки иноков и приехавшего к ним на затянувшуюся побывку, увлёкшего их небывалым почином Философа.

Но сам-то он, вызванный вместе с игуменом Мефодием к василевсу, – в какое вдруг впал смущение! Уже и книги на Малом Олимпе готовы, и читают по ним, и поют, а он, больше всех потрудившийся, теперь как будто попятился: «… поеду, если есть там у них свои буквы для письма…».

А если и нет, то у нас-то уже есть! Им же самим, Философом, собранные в алфавитный чин, пригодные и приглядные для славянского слуха и глаза письмена…

Не с любым ли делом так: сколь тщательно ни готовь, а кажется, что объявить его перед людьми всё ещё рано. Целая гора причин сразу же находится, чтобы ещё промедлить! И нездоровье, и боязнь впасть в грех самонадеянности, и опасение осрамиться в неподъёмном деле… Но разве и раньше избегали неподъёмных дел?

… Пытаясь представить себе внутреннее состояние солунских братьев накануне их отбытия с миссией в Великоморавское княжество, я по сути не отхожу от скупых подсказок на эту тему, изложенных в двух житиях. Но уточнение психологических мотивировок того или иного поступка моих героев – это и не домысел вовсе! Надобность в домысле, предположении, версии возникает, когда подсказки, даже самые скупые, в источниках отсутствуют. А рабочий домысел мне просто необходим. Потому что недостаёт его по вопросу, составляющему пружину всей славянской азбучной двоицы. Ведь жития, как уже говорилось, молчат о том, какой именно алфавит Мефодий и Константин взяли с собой в неблизкий путь. И хотя преобладающее ныне убеждение, кажется, не оставляет никаких путей для иномыслия, я всё более и более склоняюсь к следующему: братья никак не могли повезти с собой то, что называется сегодня глаголицей. Они везли свою первоначальную азбуку. Исходную. То есть, исходящую в своём строе от даров греческого алфавита. Ту самую, которая теперь называется кириллицей. И везли не одну лишь азбуку, как таковую, а и первоначальные свои книги. Везли переводческие труды, записанные на языке славян с помощью азбуки, исполненной по образцу греческого алфавита, но с добавлением букв славянского звукоряда. Сама логика становления славянского письма, если быть до конца честным по отношению к её законам, держит, не позволяет оступиться.

Глаголица? Она впервые заявит о себе немного позже. С нею братья будут иметь дело уже по прибытии в Велеград, столицу Моравской земли. И, судя по всему, это произойдёт не в год приезда, а после чрезвычайных происшествий следующего, 864-го. Именно тогда восточно-франкский король Людовик II Немецкий, заключив воинский союз с болгарами, в очередной раз нападёт на великоморавский град Девин.

Вторжение, в отличие от предыдущего, предпринятого королём почти десять лет назад, окажется успешным. На сей раз Людовик принудит князя Ростислава принять унизительные условия, по сути вассальные. C этого времени работа греческой миссии в пределах Великоморавского государства пойдёт под знаком непрекращающегося натиска со стороны западных противников византийского влияния. В переменившихся обстоятельствах братьям и могла помочь вынужденная разработка иной азбучной графики. Такой, которая бы своим обликом, нейтральным по отношению к про-греческому письму, сняла, хотя бы отчасти, напряжения юрисдикционного да и чисто политического характера.

Нет, никак не уйти от саднящего, как заноза, вопроса о происхождении глаголицы. Но дело теперь придётся иметь уже с самым малым числом гипотез. Их, за вычетом многочисленных восточных, остаётся всего две, от силы три. Они в числе иных уже упоминались выше.

Нет перевешивающих доводов ни «за», ни «против» в связи с предположением, что глаголица вышла из кельтской монастырской среды. В связи с этим адресом обычно ссылаются на работу слависта М.Исаченко «К вопросу об ирландской миссии у моравских и паннонских славян».

Допустим, некая «ирландская подсказка» сгодилась Философу и его старшему брату. Допустим, они нашли и в ней нужные знаки для чисто славянских звучаний. (Значит, с двух сторон идут в правильном направлении!). И даже обнаружили, что эта ирландского пошиба азбучная последовательность в целом соответствует законодательному греческому букворяду. Тогда им оставалось бы вместе со своими сотрудниками быстро выучиться этому письму, пусть и замысловатому. И перевести в его графику славянские, уже привезенные из Константинополя богослужебные рукописи. Пусть их малоолимпийские книги после сотворения с них списков на новый лад, отдохнут немного на полках или в сундуках. По крайней мере, в случившемся есть повод и для доброй шутки! Это что же за славяне такие? Везёт же им!.. ни у кого ещё на свете не заводилось письмо сразу на двух азбуках.

Более слабой по сравнению с «кельтской» версией выглядит старинная, но живучая легенда: якобы автор глаголицы – блаженный Иероним Стридонский (344-420). Предание основано на том, что почитаемый по всему христианскому свету Иероним вырос в Далмации, в славянской среде, и сам, возможно, был славянином. Но если Иероним и занимался алфавитными упражнениями, то никаких достоверных следов его просветительской деятельности в пользу славян не осталось. Как известно, колоссального напряжения всех духовных и гуманитарных способностей Иеронима потребовала работа по переводу на латынь и систематизации корпуса Библии, названного позже Вульгатой.

Братья не понаслышке знали труд, занявший несколько десятилетий жизни отшельника. Они вряд ли обошли вниманием отточенное переводческое искусство Иеронима. Этот удивительный старец не мог не быть для них образцом духовного подвижничества, выдающейся целеустремлённости, кладезем технических приёмов перевода. Останься от Иеронима хоть какой-то набросок алфавита ещё и для славян, братья бы, наверняка, с радостью принялись его изучать. Но – ничего не осталось, кроме легенды о славянолюбии блаженного труженика. Да вряд ли слышали они и саму легенду. Скорее всего, она родилась в тесной общине католиков– «глаголяшей», упорных далматинских патриотов глаголического письма, много позже кончины Кирилла и Мефодия.

Остаётся третий вариант развития событий в Великоморавии после военного поражения князя Ростислава в 864 году. И.В.Лёвочкин, известный исследователь рукописного наследия Древней Руси в своих «Основах русской палеографии» пишет: «Составленный в начале 60-х годов IX в. Константином-Кириллом Философом алфавит хорошо передавал фонетический строй языка славян, в том числе и славян восточных. По прибытии в Моравию миссия Константина-Кирилла убедилась, что там уже была письменность, основанная на глаголице, которую просто «отменить» было невозможно. Что оставалось делать Константину-Кириллу Философу? Ничего, кроме как настойчиво и терпеливо внедрять свою новую письменность, основанную на созданном им алфавите – кириллице. Сложная по своим конструктивным особенностям, вычурная, не имеющая никакого основания в культуре славян, глаголица, естественно, оказалась не в состоянии конкурировать с гениальной по простоте и изяществу кириллицей…».

Хочется целиком подписаться под этим решительным мнением о решительности братьев в отстаивании своих убеждений. Но при этом как же быть с происхождением самой глаголицы? Учёный считает, что глаголица и «русские письмена», которые разбирал Константин три года назад в Херсонесе, – одна и та же азбука. Получается, что братьям вторично пришлось иметь дело с какими-то уже очень широко – от мыса Херсонес в Крыму до великоморавского Велеграда – распространившимися письменами. Но если в Херсонесе Константин с почтительным вниманием отнёсся к показанным ему Евангелию и Псалтыри, то почему теперь, в Великоморавии братья восприняли глаголицу чуть ли не враждебно?

Вопросы, вопросы… Будто заговорённая, не спешит глаголица подпускать к своей родословной. Иногда, кажется, уже никого не подпустит.

Пора, наконец, призвать на помощь автора, писавшего под именем Черноризец Храбр? Он ведь – почти современник солунских братьев. В своём апологетическом труде «Ответы о письменах» он свидетельствует о себе, как о горячем защитнике просветительского деяния солунских братьев. Хотя сам этот автор, судя по его собственному признанию, (оно читается в некоторых древних списках «Ответов…») с братьями не встречался, но был знаком с людьми, которые Мефодия и Кирилла хорошо помнили.

Небольшое по объёму, но удивительно смыслоёмкое сочинение Храбра к нашим дням обросло громадным частоколом филологических толкований. Это не случайно. Черноризец Храбр – и сам филолог, первый в истории Европы филолог из славянской среды. И не какой-нибудь из начинающих, а выдающийся для своей эпохи знаток и славянской речи, и истории греческого письма. По сумме вклада в почтенную дисциплину можно без преувеличения считать его отцом славянской филологии. Разве не достойно удивления, что такой вклад состоялся на первом же веку существования первого литературного языка славянства! Вот как стремительно набирала силы молодая письменность.

Могут возразить: настоящим отцом славянской филологии надо назвать не Черноризца Храбра, а самого Кирилла Философа. Но все громадные филологические познания солунских братьев (за исключением диспута с венецианскими триязычниками) почти полностью растворены в их переводческой практике. А Храбр в каждом предложении «Ответов» просто блещет филологической оснасткой своих доводов.

Он сочиняет одновременно и трактат, и апологию. Точные, даже точнейшие для той эпохи сведения по орфографии, фонетике сопоставляемых письменностей и языков, подкреплённые сведениями из античных грамматик и комментариев к ним, чередуются под пером Храбра с восторженными оценками духовного и культурного подвига братьев. Речь этого человека местами похожа на стихотворение. Взволнованные интонации отдельных предложений вибрируют как песня. В речи Храбра, даже если он углубляется в подробности буквенного устройства азбук, нет ничего от толдычения схоластика-зануды.

Почему этот литературный памятник назван «Ответами…»? Духовный переворот, совершённый Кириллом и Мефодием на общем поле двух языковых миров, славянского и греческого, можно догадываться, породил в поколении монаха Храбра великое множество вопросов среди славян. Вот он и собрался ответить самым настойчивым из искателей истины. Да, события небывалые. Ещё живы их деды, «простая чадь», которые и слыхом не слыхали об Иисусе Христе. А сегодня в каждом храме звучит всем понятная притча Христова о сеятеле, о добром пастыре, о первых и последних на пиру, и громко разносится призыв Сына Человеческого ко всем труждающимся и обремененным… Как это вдруг заговорили для славян книги, прежде им непонятные?.. Прежде ведь не было у славян своих букв, а если были у кого, то никто почти не разбирал их смысла…

Да, соглашается Храбр:

Прежде славяне не имели букв,
но по чертам и резам читали,
или же гадали, погаными будучи.
Крестившись же,
римскими и греческими письменами
пытались писать славянскую речь без устроения…

Но не всякий славянский звук, замечает Храбр, «можно написать хорошо греческими письменами».

… И так было долгие годы,
потом же человеколюбец Бог, правя всем
и не оставляя человеческий род без разума,
но всех в разум приводя и к спасению,
помиловал род человеческий,
послал им святого Константина Философа,
нареченного Кирилом,
мужа праведного и истинного.
И сотворил он им букв тридцать восемь –
одни по образцу греческих букв,
другие же по славянской речи».

«По образцу греческих букв» сотворено было, уточняет Черноризец Храбр, двадцать четыре знака. И, перечислив их, чуть ниже вновь подчёркивает: «подобных греческим буквам». «А четырнадцать – по славянской речи». Настойчивость, с которой Храбр говорит об «образце» и следовании ему, о звуковых соответствиях и различиях двух писем, убеждает: чрезвычайно важна для него эта причинно-следственная сторона дела. Да, Кирилл Философ многое взял в свою азбуку как бы почти задаром. Но много важного и добавил впервые, самым смелым образом расширив ограниченный греческий букворяд. И Храбр перечислит все до единой буквы Кириллова изобретения, соответствующие именно славянским артикуляционным способностям. Ведь грек, добавим от себя, просто не умеет произнести или очень приблизительно произносит целый ряд звуков, широко распространённых в славянской среде. Впрочем, и славяне, как правило, не очень чисто произносят некоторые звуки греческой артикуляционной инструментовки (к примеру, то же «с», которое у грека звучит с некоторой шипинкой). Словом, каждого на свой лад одарил-ограничил Создатель всяческих .

Нет нужды сопровождать пояснениями любую строку Храбра. Его «Ответы о письменах» достойны самостоятельного прочтения, и такая возможность будет предоставлена ниже, сразу после основного текста нашего рассказа о двух славянских алфавитах.

А здесь достаточно подчеркнуть: Храбр честно и доказательно воспроизвёл логику развития славяно-греческого духовного и культурного диалога во второй половине IX века.

Сожаления достойно, что иные из защитников «глаголического первенства» (особенно тот же Ф.Гревс, доктор теологии) постарались и ясные как день доводы первого славянского филолога перевернуть с ног на голову. Он-де, по их убеждению, выступает именно как отважный сторонник… глаголического письма. Даже когда говорит о греческом алфавите как безусловном образце для Кирилла. Потому что Храбр якобы имеет в виду вовсе не сами буквы греческой графики, а лишь последовательность греческого алфавитного порядка. Но уже и в кругу учёных-глаголитов раздаётся ропот по поводу таких слишком рьяных манипуляций.

Что ж, и невооружённым глазом видно: в наши дни (так было и в IX веке) вопрос о кириллице и глаголице, как и вопрос о первенстве кириллицы или латинице в землях западных славян – не только филологический, но, поневоле, и конфессиональный, и политический. Насильственное вытеснение кириллического письма из западно-славянской среды начиналось ещё в век солунских братьев, в самый канун разделения церквей на западную и восточную – католическую и православную.

Кириллица, как мы все видим и слышим, и сегодня подвергается повсеместному силовому натиску. В нём задействованы не только «орлы» –устроители однополярного мира, но и «агнцы» – тихие миссионеры Запада на Востоке, а с ними и «голуби» – ласковые гуманитарии-слависты.

Как будто никто из этого стана не догадывается, что для нас, более тысячи лет живущих в расширяющемся пространстве кириллического письма, наша родная, от первых страниц букваря возлюбленная кириллица – такая же святыня, как стена алтаря, как чудотворная икона. Есть национальные, государственные символы, перед которыми принято вставать, – Флаг, Герб, Гимн. К ним относится у нас и Письмо.

Славянская кириллическая азбука – свидетельница того, что уже с давних веков славянство Востока пребывает в духовном родстве с Византийским миром, с богатейшим наследием греческой христианской культуры.

Иногда эта связь, в том числе, не имеющая себе аналогов в пределах Европы близость греческого и славянского языков, всё же получает тщательно выверенные подтверждения со стороны. Брюс М. Мецгер в уже цитированном труде «Ранние переводы Нового Завета» говорит: «Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста, как можно меньше отходя от оригинала».

«Эти языки настолько близки…» При всей своей академической бесстрастности, оценка Мецгером уникальной структурной схожести двух языковых культур дорого стоит. Во всём исследовании характеристика такого рода прозвучала единственный раз. Потому что сказать о подобной же степени близости, какую он отметил между греческим и славянским, учёный, рассмотрев другие старые языки Европы, не нашёл оснований.

Но пора напоследок вернуться и к сути вопроса о двух славянских азбуках. Насколько позволяет сопоставление старейших письменных источников церковнославянского языка, кириллица и глаголица достаточно мирно, хотя вынужденно, соревновательно сосуществовали в годы миссионерской работы солунских братьев в Великой Моравии. Сосуществовали, – допустим модернистское сравнение, – как в пределах одной целевой установки соревнуются два конструкторских бюро со своими самобытными проектами. Первоначальный алфавитный замысел солунских братьев возник и реализовался ещё до их приезда в Моравскую землю. Он заявил о себе в облике перво-кириллической азбуки, составленной с обильным привлечением графики греческого алфавита и прибавкой большого ряда буквенных соответствий чисто славянским звучаниям. Глаголица по отношению к этому азбучному строю – событие внешнее. Но такое, с которым братьям пришлось считаться, находясь в Моравии. Будучи азбукой, вызывающе отличной по облику от самого авторитетного в тогдашнем христианском мире греческого письма, глаголица достаточно быстро стала терять свои позиции. Но её появление было ненапрасным. Опыт общения с её письменами позволил братьям и их ученикам усовершенствовать своё изначальное письмо, придав ему постепенно облик классической кириллицы. Филолог Черноризец Храбр не зря же заметил: «Легче ведь после доделывать, нежели первое сотворить».

А вот что, спустя многие столетия, сказал об этом детище Кирилла и Мефодия строгий, придирчивый и неподкупный писатель Лев Толстой: «Русский язык и кириллица имеют перед всеми европейскими языками и азбуками огромное преимущество и отличие… Преимущество русской азбуки состоит в том, что всякий звук в ней произносится, – и произносится, как он есть, чего нет ни в одном языке».

Глаголица — древняя славянская азбука, создана славянским проповедником святым Константином (Кириллом) Философом и его братом Мефодием в 863 году по просьбе Моравского князя Ростислава, для записи церковных текстов на славянском языке. Считается, что кириллицу разработали последователи Кирилла и Мефодия на основе греческого унциального письма и устава.

Глаголица считается более ранней азбукой, чем кириллица. Древнейшая сохранившаяся глаголическая надпись относится к 893 году и сделана в церкви болгарского царя Симеона Великого (864-927) в Преславе. Древнейшие рукописные памятники, написанные на глаголице архаичным языком — «Киевские листки», датируемые X веком.

Граффити на глаголице в Преславе, Болгария

В начале X века Черноризец Храбр в трактате «О письменах» подчеркивает различие в написании греческих букв и славянской азбуки Кирилла и Мефодия, видимо глаголицы:

«Тем же славянским письменам более святости и чести, что святой муж сотворил их, а греческие - эллины поганые. Если же кто скажет, что не устроил их добро, потому что доделывают их ещё, в ответ скажем этим: и греческие также многажды доделывали ».

Глаголическая и кириллическая азбука в своих древнейших вариантах почти полностью совпадают по звучанию, различаясь только формой написания букв.

Глаголица отличается от кириллицы замысловатой формой букв. В основе построения букв в азбуке глаголицы лежат круг — символ бесконечности, и треугольник — символ мудрости.

Башканская плита, XI век. Глаголица

Облик букв ранней (круглой) глаголицы в чём-то совпадает с хуцури, грузинской церковной азбукой, созданной до IX века , возможно, на основе армянской азбуки. Количество букв в грузинской хуцури — 38, совпадает с количеством букв в славянской азбуке, упомянутых Черноризцем Храбром в его трактате «О письменах» .

Глаголическое письмо было распространено в славянской Далмации и Истрии с прилегающими островами и в приморской Хорватии. Вероятно, под влиянием уставного письма, с XII века в Хорватии глаголица становится угловатой. Эта угловатая разновидность букв глаголицы закрепилась и в хорватском печатном слове.

Новое угловатое написание букв объясняется тем, что римско-католическая церковь в борьбе против службы на славянском языке среди хорватов называла глаголицу «готскими письменами» .

В 1059 году на соборе епископов Далмации и Хорватии «говорили, что готские письмена были придуманы неким еретиком Мефодием, который на этом самом славянском языке написал много ложного против учения католической веры; из-за этого, говорят, он был Божьим судом наказан скорой кончиной ».

В традиции скорописи, поздняя глаголица содержит много вариантов начертания, удобных для написания непрерывных слов.

Азбука глаголицы имеет 33 буквы, у которых есть собственные имена, названия и цифровое значение, что отражает принцип триединства слова, знака и числа.

В глаголице числовые значения букв упорядочены в соответствии с порядком букв. Из глаголицы в кириллицу перешло двадцать девять букв, изменив своё цифровое значение в соответствии с числовым значением соответствующих букв греческого алфавита.

Буквы всех древнейших алфавитов использовались для счёта, в некоторых алфавитах они означали отдельные слова.

Однако именно в глаголице буквы приобрели качество нравоучительного слова, азбука стала прочитываться как моральный кодекс. Усваивая эту азбуку, человек не только запоминал буквы, но и размышлял о смысле, заложенном в названиях букв.

Многообразие смыслов русской азбуки плодотворно сказалось на художественном оформлении буквиц. Всматриваясь в буквы глаголицы, мы замечаем её очень замысловатые формы. Знаки глаголицы часто строятся из двух деталей, расположенных друг на друге.

Замысловатость изображения букв заметна и в художественном декоративном оформлении заглавных букв кириллицы. Простых круглых форм букв почти нет, все они связаны прямыми линиями. Современной форме букв соответствуют лишь некоторые буквы — ш, у, м, ч, э.

В дальнейшем развитии написание букв глаголицы упростилось, позаимствовав много знаков их азбуки кириллицы.

Глаголица западных славян — чехов, поляков, хорватов, словаков, латышей, литовцев и других народов, продержалась сравнительно недолго и была заменена латинским письмом.

Не все западные славяне перешли на латинское письмо, сербы, белорусы, украинцы и русские пишут на кириллице.

Глаголица не исчезла совсем, до начала Второй мировой войны она употреблялась в кроатских поселениях Италии. На глаголице печатались даже газеты, используя печатный шрифт.

В Древней Руси глаголица практически не использовалась, встречаются лишь отдельные вкрапления глаголических букв в текстах, написанных на кириллице.

Азбукой глаголицы пользовались для передачи церковных текстов. Самым ранним памятником русской письменности считается надпись на горшке из кургана Гнёздово, датируемая первой половиной X века.

дал гороноц Юрию, а кто возме а да и…

В сохранившихся древнерусских памятниках бытовой письменности до крещения Руси используют кириллицу. Встречается использование глаголицы в качестве тайнописи.

Глаголица Тип: Языки: Место возникновения: Создатель: Период: Направление письма: Происхождение: Диапазон Юникода: ISO 15924: Глаголическое «Зографское Евангелие», X-XI в.

Глаго́лица - одна из первых славянских азбук. Предполагается, что именно глаголицу создал славянский просветитель св. Константин (Кирилл) Философ для записи церковных текстов на славянском языке. На старославянском языке именуется «Кѷрїлловица».

История глаголицы

«Житиe Кирилла» так рассказывает о создании слaвянской азбуки: «С помощью своего брата, святого Мефодия (Михаила) и учеников Горазда, Климента, Саввы, Наума и Ангеляра он составил славянскую азбуку и перевёл на славянский язык книги, без которых не могло совершаться Богослужение ».

Целый ряд фактов указывает на то, что глаголица была создана до кириллицы, а та в свою очередь создавалась на базе глаголицы и греческого алфавита. Древнейшая сохранившаяся глаголическая надпись с точной датировкой относится к 893 году и сделана в церкви болгарского царя Симеона в Преславе. Древнейшие рукописные памятники (в том числе «Киевские листки», датируемые X веком) написаны именно на глаголице, причём написаны более архаическим языком, близким по фонетическому составу к языку южных славян.

Башчанская (Бошканская) плита - один из древнейших известных памятников глаголицы, XI в. Страница позднего глаголического текста (XX век) глаголические граффити в Загребе, 2003 год; судя по ошибкам, писавший имел перед глазами кириллическо-глаголические соответствия, но кириллицу знал плохо. глаголическая надпись в Кафедральном соборе в Загребе. В переложении на кириллицу текст гласит:

Слава въ вишнихъ Богу На въспоминание 1300-го лѣта крьщениѣ Народа Хръватъ иже закле се вѣчъною вѣрьностью Стѣнѣ Петра приемъ отъ её обѣтование помощи въ вьсакои печали Дружьба Братие Хръватъскаго Змьѣ съхранѣе светине прадѣди Прѣпоручае Отьчьство Хръватъ Великои Богородици 1941

На бо́льшую древность глаголицы указывают и палимпсесты (рукописи на пергаменте, в которых старый текст соскоблен и по нему написан новый). На всех сохранившихся палимпсестах соскоблена глаголица и новый текст написан кириллицей. Нет ни одного палимпсеста, в котором была бы соскоблена кириллица и по ней написана глаголица. В трактате «О письменах» Черноризец Храбр (начало X в.) подчёркивает различие в написании греческих букв и славянской азбуки Кирилла и Мефодия, видимо глаголицы:

Из приведённой цитаты можно сделать вывод о существовании определённого недовольства азбукой Кирилла и Мефодия, которое, возможно, и привело к переходу на кириллицу.

Алфавит поздней глаголицы (XX век). Буквицы и буквы

В популярной литературе встречается мнение, будто глаголица была основана Константином (Кириллом) Философом на некоем древнем славянском руническом письме, которое якобы использовалось в сакральных языческих и мирских целях до принятия христианства в древних славянских государствах; внятных доказательств этому (как и вообще существованию «славянских рун») нет.

Римско-католическая церковь в борьбе против службы на славянском языке среди хорватов называла глаголицу «готскими письменами». На соборе епископов Далмации и Хорватии в 1059 году:

Облик букв ранней (круглой) глаголицы в чём-то совпадает с хуцури, грузинским церковным алфавитом, созданным до IX в., возможно на основе армянского. К тому же количество букв в хуцури, 38, совпадает с количеством букв в славянской азбуке, посчитанных Черноризцем Храбром в его трактате. В некоторых буквах (и в целом в системе дорисовывания на концах линий маленьких кружочков) имеется поразительное сходство со средневековыми еврейскими каббалистическими шрифтами и исландскими «руническими» тайнописями[источник не указан 332 дня ]. Всё это может быть не случайным, так как признаётся, что св. Константин Философ был знаком с восточными алфавитами (читал древнееврейские тексты в подлиннике), о чём упомянуто и в житии святого. Начертание большинства букв глаголицы обычно выводят из греческой скорописи, а для негреческих звуков привлекают еврейскую азбуку, однако бесспорных объяснений формы почти ни для одной буквы нет.

Глаголический и кириллический алфавиты в своих древнейших вариантах почти полностью совпадают по составу, различаясь только формой букв. При переиздании глаголических текстов типографским способом глаголические буквы обычно заменяют кириллицей (поскольку сегодня мало кто умеет читать глаголицу). Однако числовое значение букв глаголицы и кириллицы не совпадает, что иногда приводит к недоразумениям. В глаголице числовые значения букв упорядочены в соответствии с порядком букв, а в кириллице они привязаны к числовым значениям соответствующих букв греческого алфавита.

Обычно говорят о двух видах глаголицы: более древней «круглой», также известной как болгарская, и более поздней «угловатой», хорватской (названной так потому, что до середины XX века она использовалась хорватскими католиками при совершении богослужений по глаголическому обряду). Алфавит последней постепенно сократился с 41 до 30 знаков. Наряду с уставным книжным существовало также глаголическое курсивное письмо (скоропись).

В Древней Руси глаголица практически не использовалась, встречаются лишь отдельные вкрапления глаголических букв в текстах, написанных на кириллице. Глаголица являлась азбукой для передачи прежде всего церковных текстов, сохранившиеся древнерусские памятники бытовой письменности до крещения Руси (самый ранний: надпись на горшке из кургана Гнёздово, датируемая 1-й половиной X века) используют кириллицу. Встречается использование глаголицы в качестве тайнописи.

Таблица

(В графе «изображение» приведены буквы «круглой глаголицы».)

Символ изобра-
жение название цифровое значение примечание

Ⰰ		Аз	1
Ⰱ		Буки	2
Ⰲ		Веди	3
Ⰳ		Глаголи	4
Ⰴ		Добро	5
Ⰵ		Есть	6
Ⰶ		Живете	7
Ⰷ		Зело	8
Ⰸ		Земля	9
Ⰺ, Ⰹ		Иже (I)	10	Какая из этих букв как называется и как они соответствуют кириллическим И и I, у исследователей единого мнения нет.
Ⰻ		И (Иже)	20
Ⰼ		Гѥрв	30
Ⰽ		Како	40
Ⰾ		Люди	50
Ⰿ		Мыслете	60
Ⱀ		Наш	70
Ⱁ		Он	80
Ⱂ		Покой	90
Ⱃ		Рцы	100
Ⱄ		Слово	200
Ⱅ		Твердо	300
Ⱛ		Ик	-
Ⱆ		Ук	400
Ⱇ		Ферт	500
Ⱈ		Хер	600
Ⱉ		От	700
Ⱊ		Пѣ (Пе)	800	Гипотетическая буква, вид которой неизвестен.
Ⱌ		Цы	900
Ⱍ		Червь	1000
Ⱎ		Ша	-
Ⱋ		Шта	800
Ⱏ		Ер	-
ⰟⰊ		Еры	-
Ⱐ		Ерь	-
Ⱑ		Ять
Ⱖ		Ёж	-	Гипотетическая буква (со значением йотированного Е или О), вошедшая в состав лигатуры - большого йотированного юса.
Ⱒ		(Хлъмъ?) «Паукообразный» знак для звука [х]. Некоторые исследователи считают, что он входил в первоначальную глаголицу как отдельная буква.
Ⱓ		Ю	-
Ⱔ		юс малый	-
Ⱗ		юс малый йотированный	-
Ⱘ		юс большой	-
Ⱙ		юс большой йотированный	-
Ⱚ		Фита	-

Глаголица в Юникоде

В Юникоде (начиная с версии 4.1) для глаголицы отведён диапазон U+2C00 … U+2C5F.

0

1

2

3

4

5

6

7

8

9

A

B

C

D

E

F

2C00

Ⰰ

Ⰱ

Ⰲ

Ⰳ

Ⰴ

Ⰵ

Ⰶ

Ⰷ

Ⰸ

Ⰹ

Ⰺ

Ⰻ

Ⰼ

Ⰽ

Ⰾ

Ⰿ

2C10

Ⱀ

Ⱁ

Ⱂ

Ⱃ

Ⱄ

Ⱅ

Ⱆ

Ⱇ

Ⱈ

Ⱉ

Ⱊ

Ⱋ

Ⱌ

Ⱍ

Ⱎ

Ⱏ

2C20

Ⱐ

Ⱑ

Ⱒ

Ⱓ

Ⱔ

Ⱕ

Ⱖ

Ⱗ

Ⱘ

Ⱙ

Ⱚ

Ⱛ

Ⱜ

Ⱝ

Ⱞ

2C30

ⰰ

ⰱ

ⰲ

ⰳ

ⰴ

ⰵ

ⰶ

ⰷ

ⰸ

ⰹ

ⰺ

ⰻ

ⰼ

ⰽ

ⰾ

ⰿ

2C40

ⱀ

ⱁ

ⱂ

ⱃ

ⱄ

ⱅ

ⱆ

ⱇ

ⱈ

ⱉ

ⱊ

ⱋ

ⱌ

ⱍ

ⱎ

ⱏ

2C50

ⱐ

ⱑ

ⱒ

ⱓ

ⱔ

ⱕ

ⱖ

ⱗ

ⱘ

ⱙ

ⱚ

ⱛ

ⱜ

ⱝ

ⱞ

См. также

• Вопрос старшинства кириллицы и глаголицы
• Кириллица
• Старославянский язык

Примечания

1. «До конца XVIII века господствовало странное, но широко распространённое мнение, что глаголическое письмо, бывшее в употреблении в Далмации и Истрии с прилегающими островами и в приморской Хорватии, вместе с переводом священного писания, обязано своим существованием знаменитому отцу церкви св. Иерониму. Зная о нём как авторе латинской „Вульгаты“, считая его же как уроженца Далмации славянином, в частности хорватом, домашняя славянская интеллигенция Далмации стала очень рано присваивать ему изобретение глаголицы, быть может, нарочно, с тем умыслом, чтобы успешнее отстаивать и письмо, и богослужение славянское от преследований и запретов со стороны римской иерархии, прикрывая авторитетным именем знаменитого латинского отца церкви свой от греков Кирилла и Мефодия унаследованный обряд. Кем впервые пущено в ход это ни на чём не основанное учёное предание об авторстве св. Иеронима по части глаголического письма и перевода св. писания, мы не знаем, но в 1248 году оно дошло уже до сведения папы Иннокентия IV. Много столетий продолжалась эта вера в Иеронима как изобретателя глаголического письма, не только дома, т. е. в Далмации и Хорватии, не только в Риме, через проживавших там славян… но также и на западе. В Чехию предание занесено в XIV столетии хорватскими монахами-глаголитами, которым поверил даже император Карл IV» (Ягич 1911, стр. 51-52). Эта версия иногда всплывает и в наши дни.
2. Христианские древности и археология. СПб., 1865. Т. 2, книга 9. С. 127.
3. Житие Мефодия и Кирилла, учителей Словенских
4. Из книги: Vais, Ioseph, . Veglae, , 1917 (2 ed.). Стр. VII.
5. Цитата из Сплитского собора 1059 года - Фома Сплитский. История архиепископов Салоны и Сплита. М.: Индрик, 1997. С. 48

Литература

• Горшков А. И. Старославянский язык. М. 2002.
• Гошев Иван. Рилски глаголически листове. София, 1956. 130 стр.
• Истрин В. А. 1100 лет славянской азбуки. М. 1962, 1988 (2-е изд.).
• Истрин В. А. История письма. М. 1965.
• Ягич И. В. Глаголическое письмо // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 3: Графика у славян. Спб., 1911. Стр. 51-262 + 36 листов снимков. [Существуют репринты.]
• Fučić, Branko: Glagoljski natpisi . (In: Djela Jugoslavenske Akademije Znanosti i Umjetnosti, knjiga 57.) Zagreb, 1982. 420 p.
• Fullerton, Sharon Golke: Paleographic Methods Used in Dating Cyrillic and Glagolitic Slavic Manuscripts . (In: Slavic Papers No. 1.) Ohio, 1975. 93 p.
• Jachnow, Helmut: Eine neue Hypothese zur Provenienz der glagolitischen Schrift - Überlegungen zum 1100. Todesjahr des Methodios von Saloniki. In: R. Rathmayr (Hrsg.): Slavistische Linguistik 1985 , München 1986, 69-93.
• Jagić, Vatroslav: Glagolitica. Würdigung neuentdeckter Fragmente , Wien, 1890.
• Kiparsky, Valentin: Tschernochvostoffs Theorie über den Ursprung des glagolitischen Alphabets In: M. Hellmann u.a. (Hrsg.): Cyrillo-Methodiana. Zur Frühgeschichte des Christentums bei den Slaven , Köln 1964, 393-400.
• Miklas, Heinz (Hrsg.): Glagolitica: zum Ursprung der slavischen Schriftkultur , Wien, 2000.
• Steller, Lea-Katharina: A glagolita írás In: B.Virághalmy, Lea: Paleográfiai kalandozások . Szentendre, 1995. ISBN 963-450-922-3
• Vais, Ioseph: Abecedarivm Palaeoslovenicvm in usum glagolitarum . Veglae, , 1917 (2 ed.). XXXVI+76 p.
• Vajs, Josef: Rukovet hlaholske paleografie. Uvedení do knižního písma hlaholskeho . V Praze, 1932. 178 p, LIV. tab.

Ссылки

• Сравнительная таблица глаголицы и кириллицы
• Официальная кодовая таблица (PDF)
• Matica hrvatska - Knjige Книги
• MPH 2B Damase - Шрифт глаголицы в юникоде
• Конвертация славянских языков в глаголицу
• Misal 1483 - hrvatski prvotisak
• Vrbnički statut 1380/1527
• Istarski razvod 1325/1546

Техническое примечание : Из-за технических ограничений некоторые браузеры не могут показывать спецсимволы, используемые в этой статье. Такие символы могут быть отображены в виде квадратиков, вопросительных знаков или других бессмысленных символов в зависимости от вашего веб-браузера, операционной системы и набора установленных шрифтов. Даже если ваш браузер способен интерпретировать UTF-8 и вы установили шрифт, поддерживающий большой диапазон Юникода, например Code2000 , Arial Unicode MS , Lucida Sans Unicode или один из свободных шрифтов Unicode, - вам, возможно, придётся использовать другой браузер, поскольку возможности браузеров в этой области часто различаются. Письменности мира Консонантное письмо Абугиды /
Индийское письмо Абугиды /
Другие Линейные алфавиты Нелинейные алфавиты Идео- и пиктограммы Логографическое
письмо Слоговое письмо Переходные слого-алфавитные Узелковые системы Нерасшифрованные Дохристианская письменность у славян Кирт Сарати ТенгварСм. также

История Глиф Графема Дешифровка Палеография Список языков по системам письма Создатели

Арамейское Арабское Джави Древнеливийское Еврейское Набатейское Пахлави Самаритянское Сирийское Согдийское Угаритское Финикийское Южноаравийское

Балийское Батак Бенгальское Бирманское Брахми Бухидское Варанг-кшити Восточное нагари Грантха Гуджарати Гупта Гурмукхи Деванагари Кадамба Кайтхи Калинга Каннада Кхмерское Ланна Лаосское Лепча Лимбу Лонтара Малаялам Манипури Митхилакшар Моди Мон Монгольское Нагари Непальское Ория Паллава Ранджана Реджангское Саураштра Сиддхаматрика Сингальское Соёмбо Суданское Тагальское Тагбанва Такри Тамильское Телугу Тайское Тибетское Тохарское Хануноо Хуннское Шарада Яванское

Скоропись Бойда Канадское слоговое Кхароштхи Мероитское Скоропись Питмана Письмо Полларда Соранг Сомпенг Тана Скоропись Томаса Эфиопское

Авестийский Агванский Армянский Басса Бютхакукия Вагиндра Венгерские руны Глаголица Готский Скоропись Грегга Греко-иберский Греческий Грузинский Гьирокастро Дезеретский Древнепермский Древнетюркский Кириллица Коптский Латиница Мандейский Малоазийские Международный фонетический Маньчжурский Нко Обэри-Окаимэ Огамический Ол-чики Руны Северноэтрусские Старонубийский Сомалийский Старомонгольский Древнеливийский (Тифинаг) Фрейзера Эльбасанский Этрусский Хангыль

Шрифт Брайля Азбука Морзе Шрифт Муна Оптический телеграф Семафорная азбука Международный свод сигналов Тюремная азбука

Астекские Дунба Месоамериканские Микмак Миштекские Нсибиди Токапу

Китайское: Традиционное Упрощённое Тьы-ном Кандзи Ханча Производные от китайского: Киданьское Чжуанское Чжурчжэньское Лого-силлабическое: Анатолийское И Клинопись Майя Тангутское Лого-консонантное: Египетское письмо (иероглифика, иератика, демотика)

Афака Ваи Геба Древнеперсидское И Катакана Кикакуи Кипрское Кпелле Линейное письмо Б Манъёгана Нюй-шу Хирагана Чероки Югтун

Палеоиспанское Чжуинь

Кипу Узелковое письмо в Китае

Библское Винча Древнеханаанейское Иссыкское Кипро-минойское Критские иероглифы Линейное письмо А Миштекское Долины Инда Цзяху Полей погребальных урн Протоэламское Ронго-ронго Рукопись Войнича Протосинайское Табличка из Диспилио Фестский диск Эламское линейное

Мнемоника Стенография Носители: Бумага Глиняные таблички Папирус Пергамент (Палимпсест)

Категории:

• Глаголица
• Алфавиты
• Старославянский язык
• Великая Моравия

/ История проихождения Кириллицы и глаголицы

Московский педагогический государственный университет

Факультет славянской и западноевропейской филологии

Реферат по языкознанию

Тема: «История происхождения глаголицы и кириллицы»

Выполнила:

Студентка 1 курса 105ар группы

Бахарева Наталия Алексанровна

Преподаватель: Юлдашева Д.А.

История происхождения кириллицы и глаголицы.

Древнейший из славянских алфавитов, созданный Кириллом(Константином) Философом, возможно в сотрудничестве с братом Мефодиемвесной 863 г. Первоначально азбука, вероятно, носила название «кириллица» («коуриловица») по имени создателя, позднее оно было перенесено на алфавит, заменивший глаголицу в употреблении у православных славян. Название глаголицы происходит от слов «глагол», «глаголати». Впервые оно, как можно предполагать, зафиксировано в форме «глаголитица» в Прибавлении к Толковой Палее, но получило распространение в научной среде с 1-й половине XIX в.

Глаголица представляет собой фонетический алфавит, в котором, за редким исключением, 1 звуку соответствует 1 знак, специально приспособленный к особенностям славянских языков (наличие редуцированных, носовых, шипящих). Азбука состояла из 38 букв, хотя, по мнению ряда ученых, их первоначальное число могло быть несколько меньше (36). Своим происхождением глаголица (за исключением букв, обозначающих специфические для славянских языков звуки) тесно связана с греческим алфавитом, на что указывает порядок буквенных знаков, употребление диграфов, наличие специальных названий для букв, в совокупности образующих связный текст, в основном перешедший и в кириллицу («Аз буки веди...»). В то же время внешний облик глаголицы напоминает некоторые ближневосточные алфавиты, из-за чего при беглом знакомстве глаголические рукописи нередко принимались за восточные и наоборот, притом что совпадение звукового значения сходных по начертанию букв в них довольно невелико. Во многом этот «восточный» облик глаголицы сыграл роль в направлении поисков алфавита, послужившего образцом для нее.

Трудность изучения истории возникновения, развития и начального этапа существования глаголицы как алфавита состоит в отсутствии ранних (до рубежа Х и XI вв.) письменных памятников, предшествующих возникновению кириллицы. Помимо этого особенностью глаголической письменной культуры является (в отличие от кириллической) отсутствие до сер. XIV в. точно датированных памятников (за исключением нек-рого числа эпиграфических в Далмации), что создает дополнительные трудности при датировке даже достаточно поздних текстов.

Плохая сохранность древнейшего пласта глаголической письменности и достаточно позднее введение в научный оборот относящихся к нему памятников послужили причиной продолжительной полемики о взаимоотношении и об обстоятельствах создания 2 славянских алфавитов, завершившейся в основном в 1-й четверти XX в. Версия о первичности глаголицы завоевывала признание постепенно. На раннем этапе научной деятельности древнейшим славянским алфавитом считали кириллицу. В наст. время первичность глаголицы по отношению к кириллице является общепризнанной. Она надежно устанавливается на основании совокупности аргументов. Глаголица в отличие от кириллицы, за исключением нескольких знаков, является полностью новой азбукой с самостоятельными начертаниями букв. Древнейшие азбучные акростихи организованы в последовательности глаголического алфавита. Числовая система глаголицы полностью оригинальна (включает и буквы, отсутствующие в греческом алфавите), в то время как в кириллице она следует за греческой азбукой. В кириллических памятниках в нумерации и передаче числительных может обнаруживаться влияние глаголицы (автоматическая транслитерация букв-цифр без учета разницы их числового значения в обеих азбуках, отражение смешения близких по начертанию глаголических букв, в то время как обратных примеров нет. Известны палимпсесты, написанные кириллицей по глаголице, но нет глаголических по кириллице. Также письменные памятники на глаголицы найдены в Моравии и Паннонии, где начинали свою деятельность Кирилл и Мефодий. Все вышеизложенные факты сочетаются с большей архаичностью языка древнейших глаголических рукописей по сравнению с кириллическими.

Вопрос о происхождении глаголицы пользовался и продолжает пользоваться в палеославистике большой популярностью, причем помимо строго научных объяснений существует масса псевдонаучных версий. Существуют две версии происхождения глаголицы. Согласно версии естественного происхождения, св. Кирилл (Константин) воспользовался одним алфавитом или несколькими известными ему алфавитами, для создания нового, уникального алфавита. Версия искусственного происхождения представляет глаголицу плодом самостоятельного творчества просветителя славян, что, впрочем, не исключает возможности использования принципов предшествующих систем письма. У истоков версии естественного происхождения глаголицы лежит средневековое предание, возникшее в Далмации, которое объявляет эту азбуку изобретением блаженного Иеронимас целью защитить пользующихся ею местных славян-католиков от обвинений в ереси. Версия искусственного происхождения глаголицы рассматривает в качестве основного источника новой азбуки греческое письмо в его минускульном или маюскульном варианте с возможными заимствованиями из восточных алфавитов и существенными графическими изменениями - дополнительными петлями, зеркальным изображением, поворотом на 90°. Начиная с сер. XX в. пользуется популярностью гипотеза Г. Чернохвостова, поддержанная его учителем В. Кипарским и в последнее время развитая Б. А.Успенским. Согласно данной гипотезе, буквы Г. в значительной части составлены из сакральных символов, связанных с христианством,- креста (символа Христа), круга (символа бесконечности и всемогущества Бога Отца) и треугольника (символа Св. Троицы). Следует заметить, что все существующие версии создания глаголицы носят гипотетический характер и не объясняют в полном объеме всех ее особенностей как алфавита

Глаголическая молитвенная надпись в баптистерии Круглой ц. в Преславе, Болгария. Нач. Х в.

Источником для реконструкции первоначальной Г. служит сказание Черноризца Храбра, абецедарии и ранние поэтические произведения (молитвы, стихиры), созданные непосредственными учениками святых Кирилла и Мефодия. Особую ценность представляют здесь начертания и названия букв, не представленные в сохранившихся глаголических рукописях (Х паукообразное («хлъ»), «пе», «шь», «ть»). Определению их звукового значения посвящена значительная литература, однако атрибуции далеко не всегда бесспорны.

По характеру начертания букв различаются 4 этапа развития глаголицы:

1) не вполне округлая (представлена в «Киевских листках» и древнейших абецедариях)

2) округлая (большинство дошедших памятников XI в.; в болг. рукописях до рубежа XII и XIII вв.)

3) переходный тип (в ранних хорват. рукописях и эпиграфике)

4) угловатая (хорват. памятники с XIII в.).

Синайский Молитвенник. XI в. (Sinait. Slav. 37/O. Fol. 49v)

В Болгарии, куда глаголица была принесена вместе со славянскими книгами учениками святых Кирилла и Мефодия в конце 885 г. и где, вероятно, она была приспособлена к местным фонетическим особенностям, ее распространение встретило препятствие в виде существовавшей традиционной практики записи славянских текстов греческими буквами. Результатом разрешения противоречия явилось создание новой славянской азбуки - кириллицы - на основе греческого алфавита, дополненной заимствованными из глаголицы и графически переработанными знаками для обозначения специфических звуков славянского языка. Замена алфавита произошла, вероятно, в начале правления князя Симеона, традиционно принятая дата - 893 г.

После ухода из жизни круга ближайших учеников Кирилла и Мефодия глалголица в основном сохранялась на западе страны - в Македонии, где в результате деятельности святых КлиментаиНаумаОхридских были наиболее сильны кирилло-мефодиевские традиции. Отсюда происходит большинство древнейших сохранившихся глаголических памятников XI-XII вв.:Ассеманиево,ЗографскоеиМариинскоеЕвангелия, Синайские Молитвенник, Псалтирь и Требник, Псалтирь Димитрия, найденная в 1975 г., Сборник Клоца и ряд глаголических. Позднее глаголица встречается в болгарских рукописях лишь в качестве тайнописи.

Наиболее прочными традиции глаголической письменности оказались в Хорватском Приморье. После XII в. глаголица оставалась в активном употреблении за богослужением только в Далмации и в Истрии благодаря деятельности местных монахов-бенедиктинцев. В хорватской письменности в связи с языковыми особенностями произошло заметное сокращение глаголического алфавита: исключены буквы, означающие носовые звуки, Ъ, Ы, Е йотированное. Древнейшими памятниками хорватской являются «Будапештский отрывок» и «Венские листки». Обилие в Далмации памятников глаголической эпиграфики порождало и продолжает порождать теории об исконно хорватском происхождении глаголицы.

Сборник гомилий. 1493, 1498 (Национальная и университетская б-ка, Загреб. R. 4002. Fol. 133v - 134)

В период средневековья и раннего Нового времени глаголица являлась одним из 3 употреблявшихся в Хорватии (преимущественно в Далмации) алфавитов наряду с повсеместно распространенной латиницей и употреблявшейся в канцеляриях и частично в обиходе далматинских городов-коммун кириллицей. До XIV в. памятники хорватского глаголического книгописания, содержащие и четьи тексты вплоть до апокрифических представлены исключительно отрывками, а начиная с этого столетия - большим количеством полных кодексов.

В XV в. на базе книжного письма под влиянием латинской скорописи формируется глаголическая скоропись, используемая для канцелярских нужд и в небогослужебных книгах. В качестве делового письма она просуществовала до XIX в. (в отдельных случаях и до сер. XX в.) - ею велись метрические книги и документация ряда далматинских монастырей, церковных капитулов и братств.

Глаголический и кириллический алфавиты. Букварь языка словенска. Тюбинген, 1564 (РГБ)

В 1483 г. началось глаголическое книгопечатание, первым изданием был Миссал, вышедший в Истрии. До 60-х гг. XVI в. глаголические книги печатались как в самой Хорватии (Косинь, Сень, Риека), так и в Венеции, являвшейся крупнейшим интернациональным центром книгопечатания. После 1561 г. издание (нерегулярное) глаголических сосредоточилось в Риме. После 1812 г. глаголическое книгопечатание почти прекратилось, было возрождено в ограниченном объеме исключительно для богослужебных нужд в 90-х гг. XIX в. в Риме по многочисленным просьбам приходов, сохранявших славянское богослужение. В целом феномен «глаголизма», включающего использование глаголицы как алфавита и глаголического богослужения на церковнославянском языке, является важным составляющим элементом хорватской национальной культуры.

Апостол Михановича. XII в. (ХАЗУ. Fragm. glag. 1)

На Руси появление глаголицы связано с принятием христианства: известны глаголические граффити XI-XIII вв. в Софийском соборе и в соборе Юрьева монастыря в Новгороде и (фрагмент), однако сколь-либо широко распространена не была: ее умели читать, но писали глаголицей редко. В ряде восточнославянских кириллических рукописей XI-XII вв. встречаются глаголические буквы и целые слова, свидетельствующие, по всей видимости, о копировании глаголического оригинала. Большинство ранних примеров использования глаголицы на Руси, как в книгописании, так и в эпиграфике, связано с Новгородско-Псковским регионом.

Происхождение второй славянской азбуки кириллицы (от имени Кирилл) очень туманно. Традиционно считается, что последователи Кирилла и Мефодия создали в начале X в. новую азбуку на основе греческого алфавита с добавление букв из глаголицы. Алфавит насчитывал 43 буквы, из низ 24 были заимствованы из византийского уставного письма, и 19 – изобретены заново. Древнейшим памятником кириллицы считается надпись на развалинах храма в Преславе (Болгария), датируемая 893 годом. Начертание букв нового алфавита было проще, поэтому со временем кириллица стала основным алфавитом, а глаголица вышла из употребления.

С X по XIV вв. кириллица имела форму начертания, названную уставом. Отличительными чертами устава являлись отчетливость и прямолинейность, нижнее удлинение букв, крупный размер и отсутствие пробелов между словами. Самым ярким памятником устава считается книга «Остромирова евангелия», написанная дьяконом Григорием в 1056-1057 гг. Эта книга является подлинным произведением древнеславянского искусства книги, а также классическим образцом письменности той эпохи. Среди значимых памятников стоит также отметить «Архангельское евангелие» и «Изборник» великого князя Святослава Ярославовича.

Из устава развилась следующая форма начертания кириллицы - полуустав. Полуустав отличали более округлые, размашистые буквы меньшего размера с множеством нижних и верхних удлинений. Появилась система знаков препинания и надстрочные знаки. Полуустав активно использовался в XIV-XVIII вв. вместе со скорописью и вязью.

Появление скорописи связано с объединением русских земель в единое государство и, как следствие, более стремительным развитием культуры. Назревала потребность в упрощенном, удобном стиле письма. Скоропись, оформившаяся в XV веке, позволила писать более бегло. Буквы, частично связанные между собой, стали округлыми и симметричными. Прямые и кривые линии приобрели равновесие. Наряду со скорописью была распространена также вязь. Она характеризовалась витиеватым соединением букв и обилием декоративных линий. Вязь использовалась, главным образом, для оформления заглавий и выделения единичных слов в тексте.

Дальнейшее развитие кириллицы связано с именем Петра I. Если Иван Грозный в XVI в. заложил основы книгопечатанья в России, то Петр I вывел типографскую отрасль страны на европейский уровень. Он провел реформу алфавита и шрифтов, в результат которой в 1710 году был утвержден новый гражданский шрифт. В гражданском шрифте отражались как изменения в написании букв, так и изменения в алфавите. Большинство букв обрело одинаковые пропорции, что значительно упростило чтение. В употребление были введены латинские s и i. Буквы русского алфавита, не имеющие соответствия в латинском (ъ, ь и другие), отличались по высоте.

С середины XVIII по начало XX вв. шло дальнейшее развитие русского алфавита и гражданского стиля. В 1758 году из алфавита были изъяты лишние буквы «зело», «кси» и «пси». Старое «io» было по предложению Карамзина заменено на ё. Получил развитие елизаветинский шрифт, который отличала большая компактность. В нем, наконец, закрепилось современное написание буквы б. В 1910 году в словолитне Бертгольда был разработан академический шрифт, объединивший элементы русских шрифтов XVIII века и начертание латинского шрифта «сорбонна». Чуть позже использование русских модификаций латинских шрифтов оформилось в тенденцию, которая господствовала в русском книгопечатании вплоть до Октябрьской революции.

Смена общественного строя в 1917 году не обошла стороной и русский шрифт. В результате широкой реформы правописания из алфавита изъяли буквы i, ъ (ять) и? (фита). В 1938 году была создана лаборатория шрифта, которая в дальнейшем будет преобразована в Отдел новых шрифтов при Научно-исследовательском институте полиграфического машиностроения. В отделе над созданием шрифтов трудились талантливые художники такие, как Н.Кудряшов, Г.Банников, Е.Глущенко. Именно здесь разрабатывались заголовочные шрифты для газет «Правда» и «Известия».

В настоящее время значимость шрифта никто не оспаривает. Было написано множество работ о роли шрифта в восприятии информации, о том, что каждый шрифт несет в себе эмоциональную составляющую и каким образом это можно применять на практике. Художники активно используют многовековой опыт книгопечатанья для создания все новых и новых шрифтов, а дизайнеры умело распоряжаются изобилием графических форм для того, чтобы сделать текст наиболее читабельным.

Для кириллицы и глаголицы характерен ряд общих признаков:

Тексты пишутся слитно

Отсутствуют знаки препинания

Количество букв примерно одинаковое (Гл. – 40, К. – 43)

У букв присутствует числовое значение.

Итак, кириллица и глаголица являются древними азбуками славянской письменности, которые послужили основой для появления современной письменности.

Ниже приводится вариант толковой азбуки:

“A3 СЛОВОМ СИМ МОЛЮСЯ БОГУ” (обнаружена среди рукописей бывшей Патриаршей библиотеки в сборнике, принадлежавшем когда-то патриарху Никону): В данном издании молитва приводится в сочетании с изображением соответствующих букв славянской азбуки и их названиями. Сам текст молитвы передается привычными нам буквами русского алфавита с сохранением звучания текста оригинала.

Список используемой литературы.

Бодянский О. М. О времени происхождения слав. письмен. М., 1855

Глаголическое письмо / Ягич И. В. С.

Дурново H. H. Мысли и предположения о происхождении старослав. языка и слав. Алфавитов

Успенский Б . А . О происхождении глаголицы

1. Вереекен Ж . Названия глаголических букв

Глаголица и кириллица

Цитата сообщения -KRASOTA-
Глаголица и кириллица
Глаголица и кириллица- древние славянские азбуки. Происхождение глаголицы остается предметом споров. Попытки сблизить глаголицу с греческой скорописью (минускульным письмом), древнееврейским, коптским и другими системами письма не дали результатов. Глаголица, подобно армянскому и грузинскому письму, – алфавит, который не основывается ни на одной из известных письменных систем. Начертания букв соотносятся с задачей перевода христианских текстов на славянский язык.
Башчанская (Бошканская) плита - один из древнейших известных памятников глаголицы, XI в.



Первая буква алфавита имеет форму креста, сокращенное написание имени Христа образует симметричную фигуру и т.д. Некоторые исследователи полагают, что в основе глаголических букв лежат крест, треугольник и круг – важнейшие символы христианской культуры.
В основу кириллицы положено византийское уставное письмо. Для передачи звуков, которые отсутствовали в греческом языке, использовались буквы, заимствованные из иных источников
Вопрос о том, какая из этих азбук является древнейшей, окончательно не решен, однако большинство исследователей считают, что Кириллом была создана глаголица, в то время как кириллица имеет более позднее происхождение.
Глаголическое «Зографское евангелие», X-XI в.

Древнейшие глаголические рукописи происходят из тех областей, где работали Кирилл и Мефодий (Моравия) или их изгнанные из Моравии ученики (юго-западные области Болгарского царства). Древнейшие кириллические тексты написаны на востоке Балканского полуострова, где не было непосредственного влияния солунских братьев.
Страница позднего глаголического текста (XX век)

Глаголические памятники более архаичны по языку.
В кириллических текстах встречаются ошибки, свидетельствующие о том, что текст переписан с глаголического оригинала. Какие-либо свидетельства о том, что глаголические рукописи могли переписываться с кириллических, отсутствуют.
Азбука кириллицы: новгородская берестяная грамота № 591 (1025-1050 гг.) и ее прорисовка



Пергамент – писчий материал Средневековья – был достаточно дорогим, поэтому нередко прибегали к записи нового текста в старой книге. Старый текст смывался или соскабливался, на его месте записывался новый. Такие рукописи называются палимпсестами. Известно несколько палимпсестов, где кириллический текст написан по смытой глаголице, а глаголических текстов, написанных по смытой кириллице, нет.
Если глаголица была создана Кириллом, то кириллица, по всей вероятности, была создана в Восточной Болгарии преславскими книжниками. Почти повсеместно кириллица вытеснила глаголицу. Только живущие на островах Адриатического моря хорваты вплоть до недавнего времени пользовались глаголическими богослужебными книгами.



Кириллический алфавит используется теми из славянских народов, которые исповедовали православие. Письменностью, основанной на кириллическом алфавите, пользуются русские, украинцы, белорусы, сербы, болгары, македонцы.
В 19–20 вв. миссионерами и учеными-языковедами на основе кириллицы создавались системы письма для народов, живших на территории России.
В России кириллический алфавит претерпел определенную эволюцию. В начале 18 в. Петром I была проведена орфографическая реформа, в
результате которой буквы кириллического алфавита приобрели новые начертания. Был исключен ряд букв, звуковое значение
которых можно было выразить другим способом.
С этого времени светские издания набирались реформированной азбукой, а церковные книги традиционной кириллицей.



В середине 18 в. в гражданскую печать была добавлена буква Э, а в 1797 Н.М.Карамзин ввел букву Ё.
Свой современный вид русский алфавит получил в результате орфографической реформы 1918 года.
В середине 1930-х годов предполагалось создать новый
русский алфавит на латинской основе. Однако этот проект не был осуществлен
Антиквариат
Из книг
История слов
Символы

КИРИЛЛИЦА и ГЛАГОЛИЦА: история РУССКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ.

Цитата сообщения nomad1962 Прочитать целикомВ свой цитатник или сообщество!
Кто придумал "кириллицу" ?

Вот еще чуть подробнее

Древнейшие дошедшие до нас славянские письменные памятники выполнены двумя значительно различающимися азбуками – глаголицей и кириллицей. История их происхождения сложна и не ясна до конца.

Название «глаголица» образовано от глаголъ – «слово», «речь». По алфавитному составу глаголица почти полностью совпадала с кириллицей, но резко отличалась от нее формой букв. Установлено, что по происхождению буквы глаголицы в большинстве своем связаны с греческим минускульным алфавитом, некоторые буквы составлены на основе самаритянского и древнееврейского письма. Существует предположение, что эта азбука была создана Константином Философом.

Глаголица широко применялась в 60-х годах 9 века в Моравии, откуда проникла в Болгарию и Хорватию, где существовала до конца 18 века. Изредка употреблялась он и в Древней Руси.

Глаголица хорошо отвечала фонемному составу старославянского языка. Кроме новоизобретенных букв в нее были включены соответствия греческим буквам, в том числе и такие, которые в принципе не были нужны для славянского языка. Этот факт говорит о том, что славянская азбука, по убеждению ее создателей, должна была вполне соответствовать греческой.

Какая из двух азбук была изобретена первой и по сей день остается тайной, однако утверждения о том, что глаголица появилась раньше кириллицы, является достаточно обоснованным. Например, имеются ряд палимпсестов, т.е. рукописей, в которых устранен имевшийся в них ранее текст, а на его место нанесен новый. В славянских палимпсестах часто кириллический текст нанесен на место устраненного глаголического.

Всматриваясь в глаголицу (см. Приложение), можно заметить, что формы букв ее очень замысловатые. Знаки часто строятся из двух деталей, расположенных как бы друг на друге. Это явление замечается и в более декоративном оформлении кириллицы. Простых круглых форм почти нет. Они все связаны прямыми линиями. Современной форме соответствуют лишь единичные буквы (ш, у, м, ч, э).

По форме букв можно отметить два вида глаголицы. В первой из них, так называемой болгарской глаголице, буквы округлые, а в хорватской, называемой также иллирийской или далмацийской глаголицей, форма букв угловатая. Ни тот, ни другой вид глаголицы не имеет резко очерченных границ распространения. В позднейшем развитии глаголица переняла много знаков у кириллицы. Глаголица западных славян (чехов, поляков и других) продержалась сравнительно недолго и была заменена латинским письмом, а остальные славяне перешли позже на письмо кириллического типа. Но глаголица не исчезла совсем и до настоящего времени. Так, она употребляется или, по крайней мере, употреблялась до начала второй мировой войны в кроатских поселениях Италии. Глаголическим шрифтом даже печатались газеты.

Название другой славянской азбуки – кириллицы – произошло от имени славянского просветителя 9 века Константина (Кирилла) Философа. Существует предположение, что именно он является ее создателем, однако точных данных о происхождении кириллицы нет.

В алфавите кириллицы насчитывается 43 буквы. Из них 24 заимствованы из византийского уставного письма, остальные 19 изобретены заново, но в графическом оформлении уподоблены первым. Не все заимствованные буквы сохранили обозначение того же звука, что и в греческом языке, - некоторые получили новые значения в соответствии с особенностями славянской фонетики.

На Руси кириллица была введена в 10-11 веках в связи с христианизацией. Из славянских народов кириллицу дольше всех сохранили болгары, но в настоящее время их письмо, как и письмо сербов, одинаково с русским, за исключением некоторых знаков, предназначенных для обозначения фонетических особенностей.

И все же остается вопрос: которую из двух азбук создал Константин (Кирилл) Философ? К сожалению, ответить на него окончательно так и не удалось. Существует несколько гипотез, различной степени достоверности. Одни полагают, что Константин создал глаголицу, а кириллица – лишь результат ее позднейшего усовершенствования. Другие считают, что к моменту создания Константином глаголицы кириллица уже существовала. Третьи утверждают, что Константин создал кириллицу, преобразовав глаголицу по образу греческого устава.

А.Е. Супрун предлагает следующий вариант реконструкции возникновения славянской письменности. В докирилло-мефодиевский период славяне не обладали развитой системой письма. В качестве мнемотехнического средства использовались резы, а для передачи отдельных слов, возможно, латинское и греческое письмо без приспособления. Получив задание перевести христианские книги на славянский язык для Моравии, Константин создал глаголицу. Именно она, возможно, несколько усовершенствованная, была применена в Великой Моравии, Паннонии (а оттуда и в Долмации, у хорватов) и была привезена Климентом Охридским в Болгарскую державу. Церковь в ней была сильно связана с византийской и греческой, а потому именно здесь была сделана попытка приблизить славянское письмо к греческому. Буквы, имевшиеся в греческом унициальном письме, были положены в основу новой славянской азбуки – кириллицы. Глаголица и кириллица какое-то время сосуществовали. Затем началась постепенная замена глаголических книг кириллическими, в Болгарии глаголическое письмо забывалось. Однако в Чехии и Далмации, где церковь была ориентированна на Рим, только оно и получило широкое распространение. Кириллица же распространилась в Сербии, а так же стала практически единственным славянским письмом на Руси.