Македония против рима. Римско-македонские войны

Царь Македонии Филипп V заключил союз с Ганнибалом . Опасаясь возможного усиления Ганнибала македонскими войсками, Рим переправил войско через Адриатическое море , начав Первую Македонскую войну . Римские легионы (пополненные союзниками из Этолийского союза , Спарты , Мессении , Афин и Пергама после 211 до н. э.) захватили незначительную территорию вдоль адриатического побережья. В этой войне цель римлян состояла не в захвате новых территорий, а в удерживании Македонии и греческих полисов в стороне от Пунической войны. Война закончилась в 205 до н. э. мирным соглашением (англ. Treaty of Phoenice ). Этот небольшой конфликт открыл Риму дорогу к военной экспансии в Грецию .

Вторая Македонская война (200-196 до н. э.)

Поражение Македонии в войнах с Римом объясняется не столько большей боеспособностью римских легионов по сравнению с неповоротливой фалангой, сколько с системным кризисом рабовладельческой экономики Македонии. Значительно обезлюдевшая в результате оттока населения на восток во время греко-македонского завоевания Азии, а также войн диадохов, вторжений кельтов и непрерывных войн, Македония мало что могла противопоставить Риму. Поражению на поле боя предшествовало также дипломатическое поражение в запутанной политике Балкан и Восточного Средиземноморья. Ослабевшая Македония уже не могла быть той силой, которая могла бы защитить интересы господствующего класса на фоне нарастающей социальной борьбы, и поэтому взоры рабовладельцев как городов Греции и Малой Азии, так и даже в самой Македонии обращаются к новой силе - Риму. Со всех сторон окруженная врагами, изнуренная войнами и истощенная Македония потерпела закономерное поражение.

Македонские войны закончились вместе с утратой Грецией независимости.

Сражения

• 209 до н. э. - Первая битва при Ламии
• 209 до н. э. - Вторая битва при Ламии
• 197 до н. э. - Битва при Киноскефалах
• 171 до н. э. - Битва при Каллинике
• 168 до н. э. - Битва при Пидне
• 148 до н. э. - Битва при Пидне (148 до н. э.)

Иллирийские и Македонские войны. Римское завоевание Греции Иллирийские войны Македонские войны Римское завоевание Греции

Напишите отзыв о статье "Македонские войны"

Отрывок, характеризующий Македонские войны

Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.

История учит нас тому, что близкое соседство нескольких амбициозных держав обязательно приводит к конфликту между ними. Когда Римская республика стала претендовать на абсолютное господство в Средиземноморском бассейне, ей пришлось столкнуться с не менее воинственными государствами, стремящимися к доминированию в регионе. Мы уже писали о разрушительных Пунических войнах, более века сотрясавших античный мир. Но помимо богатого Карфагена Республика соседствовала с наследниками древней эллинской цивилизации, существенно превосходившей «варварский» Рим по уровню культуры, образованности и обладавшей богатейшей и героической историей. Но эпохи сменяют друг друга, от архаичных греческих полисов и царств военно-политическая гегемония перешла к молодому и агрессивному римскому государству. Об этом мы в этот раз и поговорим.

Греция

К III в. до н.э. Греция представляла из себя разрозненные земли, объединённые лишь общей историей и наследием эллинской цивилизации. Росло социальное расслоение, назревали и вспыхивали пожарами народные восстания и конфликты между городами. Так историк и философ Плутарх описывал положение Спарты:

Сильные стали наживаться безо всякого удержу, оттесняя прямых наследников, и скоро богатство собралось в руках немногих, а государством завладела бедность… Спартиатов было не более семисот, да и среди тех лишь около ста владели землёй и наследственным имуществом, а все остальные нищею и жалкою толпой сидели в городе, вяло и неохотно поднимаясь на защиту Лакедемона от врагов, но в постоянной готовности воспользоваться любым случаем для переворота и изменения существующих порядков.

На протяжении всего третьего столетия до Рождества правители нескольких государств вели кровопролитные войны за власть в регионе. Основными участниками этой игры престолов были Македония, Этолийский и Ахейский союзы.

Ахейский и Этолийский союзы

Македония, как известно, своего исторического рассвета достигла в IV веке до н.э. при царе Александре. Александр Македонский смог дойти аж до Индии, однако построить устойчивую империю ему было не под силу, равно как и его последователям – удержать завоёванные территории. В III столетии Македония некоторое время переходила от власти эпирского царя к фракийскому и наоборот, потом подверглась опустошительному набегу кельтских племён. В 221 г. до н.э. македонский престол занял царь Филипп V, опытный дипломат и талантливый полководец, старающийся подражать своим великим предшественникам: Филиппу II и Александру.

Этолийский союз известен ещё с V века до н.э. Он зарождался как объединение трёх этолийских родов, и к III в. стал крупным политическим образованием, включая в себя даже пелопонесские и фессалийские города. Этолия – область средней Греции, граничащая с Акаранией на западе, Локридой и Доридой на востоке и землями долопов и амфилохов на севере. На юге Этолии, согласно мифам о Пелопонесской войне, некогда располагались города Плеврон и Калидон. Во главе Этолийского союза стоял выбранный предводитель, созывающий войско по постановлению союзного собрания – синедриона (слово это греческое, а не иудейское – συνέδριον).

Ахейский союз – объединение греческих полисов на Пелопоннесе. Был образован в 279 г. до н.э. из старого объединения ахейских городов. Непрекращающаяся гражданская и классовая война между полисами заставляла правителей объединяться, чтобы не быть завоёванными более сильным соседом. Несмотря на отсутствие центрального полиса, Ахейский союз имел собственную профессиональную армию. Правда, частично расходы на неё покрывала династия Птолемеев, стараясь, таким образом, из Египта повлиять на политическую жизнь Греции.

Римский легион против македонской фаланги. Рисунок Питера Коннолли

Таким образом, если Этолийский и Ахейские союзы исторически претендовали на главенство в эллинских землях, называя себя потомками древнего народа, то Македония – по праву завоеваний царя Александра.

Стоит отметить, что непрекращающееся противостояние не мешало развитию производства, торговли, рабовладельческих и культурных отношений между государствами. Надо полагать, греческие цари осознавали опасность, исходящую от их молодого соседа – агрессивной и весьма эффективной в военном плане Римской Республики.

Отношения между Римом и Грецией были крайне враждебными. Греческие земли были формально независимы, но аристократия то и дело обращалась к римскому Сенату для решения своих проблем, чем давало повод для вмешательства в дела страны извне. В итоге Сенат пришёл к выводу, что в Греции не будет ни устойчивого мира, ни порядка до тех пор, пока города не перейдут под власть Рима. Греки, со своей стороны, весьма активно провоцировали Рим, не до конца осознавая, с насколько отлаженной, мотивированной и могучей военной машиной имеют дело.

Македонские войны

Македонские войны велись на протяжении полувека и позволили Риму получить контроль надо всей восточной частью средиземноморского бассейна.

Первая македонская война состоялась в 215–205 гг. до н.э. Пока Рим был втянут в разорительный конфликт с Карфагеном, Филипп V решил ввязаться в борьбу за Грецию и расширить свои территории на запад. По мнению греческого историка Полибия, большое влияние на македонского царя оказывал Деметрий Фаросский – полководец, правящий Иллирей и побеждённый римлянами во время Иллирийских войн. Деметрий советовал Филиппу вступить в союз с Карфагеном, и македонский царь быстро польстился на возможные перспективы – устранение Рима возвращало грекам монополию на морскую торговлю. Однако для войны с Республикой царю необходимо было защитить тылы и остановить войну с Этолийским и Ахейским союзами.

Монета с профилем Филиппа V

Мир с этолийцами был заключён на побережье, недалеко от Навпакта. Полибий приводит воззвание этолийцев в пользу заключения мира:

…для эллинов должно быть всего желаннее никогда не воевать друг с другом, что они должны вознести богам великую благодарность, если, пребывая в полном согласии, крепко взявшись за руки, как бывает при переправе через реку, они в состоянии будут отражать общими силами нашествие варваров и спасать свою жизнь и свои города».

Македонцы начали готовиться к войне. Зиму 217–216 гг. Филипп посвятил постройке флота. Не имея достаточного количества ресурсов для создания тяжёлый боевых кораблей, македонский царь решил сделать ставку на манёвренные десантные суда – лембы. При необходимости, корабли могли уклониться от битвы в море, да и римляне были больше озабочены войной с флотом Карфагена.

Когда в 216 г. римляне потерпели серьёзное поражение при Каннах, Филипп направил послов в лагерь карфагенского полководца Ганнибала с предложением о заключении союза. Ганнибал понимал, что открытие второго фронта на востоке ещё сильнее расшатает Республику, а у Карфагена не было планов по экспансии собственно в Элладу. Союз был заключён в 215 году, однако послы Филиппа и сопровождающие их послы Ганнибала были захвачены римлянами по пути в Македонию, и заговор был раскрыт.

Союз Карфагена и Македонии вызвал в Риме вполне оправданную панику, а затем и возмущение – сердить суровых вождей Республики и патриотически настроенный Сенат решительно не следовало. Консулу Публию Валерию Флакку было поручено вести наблюдение за флотом Македонии и удерживать Филиппа в границах его царства. В 214 г. Филипп попытался вторгнуться в Иллирию (Балканский полуостров) с моря, захватил Орик и взял в осаду Аполлоний.

Римские легионы быстро среагировали на военную кампанию греков и стремительно вышибли армию Филиппа с полуострова. Филипп бежал в Македонию, бросив на произвол судьбы войско и флот. На этом Первая македонская война была окончена.

Вторая македонская война (200 –196 гг. до н.э.)

Как мы помним, Рим успешно одержал победу во Второй Пунической войне, после чего Сенат решил усилить влияние на Балканах. Поводом для объявления войны Македонии послужило нарушение договора от 205 года, по которому Филипп V не мог заключать союзы и воевать с союзниками Рима.

Решающим моментом оказалось выступление на стороне Рима сначала Этолийского, а потом и Ахейского союзов. Война с Римом была крайне непопулярной в Македонии, внутри страны возрастала оппозиция против царя.

Схема битвы при Киноскефалах

В 197 г. римские войска впервые столкнулись в открытом полевом бою с македонской фалангой при Киноскефалах. Проконсул Тит Квинций Фламинин нанёс сокрушительное поражение Филлипу, доказав тактическое превосходство шахматного построения легионов против шеренги. Македонская фаланга разделилась на две части, форсируя холмистую местность. Пока правое крыло двигалось вперёд, левое только выстраивалось для боя. Боевые слоны Фламиния пробили левый фланг, после чего непобедимые легионеры окончательно отбросили фалангу. В битве пали 8000 македонян и 721 римлянин.

В результате поражения Филипп обязался отдать Риму свой флот, отвёл гарнизоны из греческих городов. Его армия и политическая власть были сильно ограничены. Македония была номинально объявлена свободной, но фактически стала Римской колонией с внешним управлением.

Третья македонская война (171 –168 гг. до н.э.)

Филипп V умер в 179 г., после чего македонский трон занял его амбициозный и талантливый сын Персей. Юный правитель женился на дочери сирийского царя, заключил союз с Эпиром и племенами Иллирии и Фракии. Он решил восстановить былое могущество Македонии и намеревался заручиться поддержкой греческих городов в борьбе с Римом.

Сенат был крайне обеспокоен усилением Македонии, объявил Персею войну, поводом для которой послужил конфликт юного царя с правителем Пергама. Персей не был готов к войне с резко усилившейся Республикой и не успел перетянуть на свою сторону всю Грецию, и греческие отряды так и остались вспомогательными частями римских легионов.

Схема битвы при Пидне

В начале войны Персея ждал успех – он разбил Публия Красса при Лариссе и вынудил отступить римскую армию в Иллирии и даже предложил Риму мир на правах победителя. Разумеется, Сенат от такого предложения отказался.

В 168 г. войска под командованием Луция Эмилия Павла начали теснить Персея. 22 июня близ города Пидна состоялось решающее сражение, в котором римские легионы разбили и обратили в бегство македонян. Войско римлян состояло из 29 000 солдат, из них 24 000 – пехота.

Эмилий Павел разметил легионы в центре поля, а союзнические войска по флангам. Македонская армия выстроилась в привычную фалангу, расположив по флангам наёмников и конницу. Армии столкнулись, и римляне начали прорываться через македонские шеренги, пользуясь преимуществом в ближнем бою: легионеры были вооружены щитами и короткими мечами против македонских копий. Менее, чем за час, фаланга была разбита.

«Царь Персей Македонский перед Луцием Эмилием Павлом». Жан Франсуа Пьер Пейрон, 1802

Персей бежал с поля боя, но был настигнут римлянами и взят в плен. 20 000 македонских воинов были убиты и 11 000 ранены.

На этом Македония как независимое государство была уничтожена на долгие столетия. Территорию разделили на разные города-полисы, полностью регулирующие жизнь граждан: приобретать имущество, заключать браки можно было только в рамках одного полиса. Вся внешняя политика управлялась «именем Сената и Народа Рима». Таким образом, из свободных греческих земель оставался лишь Ахейский союз.

Ахейская война

С падением Македонии Рим перестал нуждаться в помощи Ахейского союза, и Сенат счёл излишним существование на Пелопоннесе отдельной политической силы. Более того, руководство Ахейского союза переходит к враждебным Риму партиям. Борьба за земли Ахейского союза была достаточно длительной и напряжённой: Риму приходилось играть на социальных и экономических противоречиях эллинских городов, расшатывая союзные отношения.

Поводом к началу самой войны стал конфликт союзников со Спартой: ахейская партия Демокрита, Критолая и Дэя попыталась присоединить Спарту к союзу, на что спартанцы обратились за помощью к Риму. Прибывший в 147 г. в Коринф консул Луций Аврелий Орест, от имени Сената объявил об исключении из союза Ахейских городов, неродственных ахейцам по крови, включая Спарту и Аргос. Такое решение Рима низводило Ахейский союз до уровня второстепенного государства, не способного на серьёзные внешнеполитические действия.

После отъезда римских послов города Ахейского союза охватила череда восстаний и революций. Военачальник союзных войск Диэй пошёл на радикальные меры. Он мобилизовал все силы страны, объявил общий воинский призыв, ввёл военный налог. Такая политика ещё больше расшатала неустойчивое положение греческого социума. Ахейская олигархия начала видеть в Римской республике избавление от неэффективной и устаревшей системы управления.

Впрочем, война Рима и Ахейского союза не была долгой и кровопролитной. Греки быстро потеряли Фермопилы, потерпели поражение у Скарфея в Локриде. Генеральное сражение произошло при Левкопетре в 146 г. Ахейская армия, вдвое превышавшая римскую, была разбита, рассеяна и частично захвачена в плен. В наказание за дерзость к Республике римляне сожгли Коринф, консул Муммий перебил всех мужчин-коринфян, женщин и детей продал в рабство, а всё движимое имущество и произведения искусства были вывезены в Рим. Таким образом, Ахейский союз повторил судьбу Македонии, и на многие и многие года стал частью создаваемой латинянами империи.

Коринф, каким он был до пришествия римлян

Присоединение Этолийского союза далось Риму малой кровью. Во время Второй македонской войны этолийцы сражались на стороне Рима. Этолийские воины стояли по флангам во время битвы при Киноскефалах, за что союзу были переданы Локрида, Фокида и Амбракия. Но притязания этолийцев оказались чересчур велики, и в результате конфликта с Римом армия Этолийского союза была разбита в 191 г. при Фермопилах. В 189 г. этолийцы были вынуждены просить мира, по условиям которого они выплачивали Риму 500 талантов контрибуции и признавали верховную власть Сената.

Итогом войн 201–146 годов до нашей эры стало то, что Греция и Македония были окончательно превращены в римские провинции во главе с назначаемым Сенатом губернатором; только Афинам и Спарте (скорее не из милосердия, а отдавая дань их былому величию) было позволено сохранить свои законы.

Греция исчезла из мировой политической истории на два тысячелетия.

Войны Рима и Македонии за господство на Балканском полуострове.

Первую римско-македонскую войну начал царь Македонии Филипп V. Заключив в 215 году, после победы Ганнибала при Каннах, союз с Карфагеном, он попытался овладеть Иллирией - областью на северо-западе Балкан.

Римлянам, однако, удалось спровоцировать войну против Македонии союза этолийских государств. В результате Филипп не смог ни овладеть Иллирией, ни помочь карфагенянам в Италии. В 205 году война окончилась без изменения статус-кво.

Вторая римско-македонская война была начата в 200 году уже римлянами. Войска Филиппа были разгромлены в битве при Киноскефалах в 197 году. Тогда же был заключен мир, согласно которому Македония выдала Риму подавляющую часть своего флота, обязалась сократить численность армии до 5 тысяч человек и не вести войн против римских союзников. В последующие годы Филипп постарался восстановить военный потенциал страны. Чтобы не нарушать договор, он ежегодно набирал по 4 тысячи воинов, за год обучал их военному ремеслу, потом распускал их по домам и набирал новых. В Македонии усиленно накапливались запасы вооружения. Также в стране увеличилась добыча золота, чтобы финансировать будущую войну.

В 179 году Филипп умер. Римляне попытались возвести на престол его сына Деметрия, долгие годы жившего в Риме. Однако в борьбе за престол победил другой сын Филиппа - Персей, казнивший Деметрия. Новый македонский царь обрел большую популярность не только в своей стране, но и по всей Греции.

Персей начал формировать 40-тысячную армию и заявил, что в Македонии найдут приют все изгнанные из Рима и городов Греции за политические преступления и бежавшие от долгов.

Римский сенат обвинил Персея в нарушении прежних договоров и весной 71 года объявил Македонии войну. Римский флот появился у македонских берегов и высадил легионы у Аполлинии. С их появлением в Греции союзные Македонии Эпир и Иллирия перешли на сторону Рима. Персею удалось нанести поражение части римского войска. Он попытался начать мирные переговоры, но римляне отклонили его предложения.

В 168 году римские легионы на Балканах возглавил консул Луций Эмилий Павел, отец которого пал в битве при Каннах. Ему удалось вытеснить македонян из горных ущелий. Персей отступил на равнину к городу Пидна. Здесь 22 июня 168 года произошла решающая битва. Накануне случилось лунное затмение, которое истолковали как предвестие гибели македонского царя. Это подняло дух армии Павла и повергло в уныние армию Персея.

Римское войско насчитывало 26 тысяч человек, а македонское - 40 тысяч. Сражение началось едва ли не случайно - со столкновения римских фуражиров с македонским конным разъездом. С обеих сторон стали прибывать подкрепления, и, в конце концов, в бой вступили главные силы. Македонская армия переправилась через реку Левкое и выступила навстречу римлянам. На правом берегу Левкоса она выстроилась в фалангу и пошла в наступление. Первую линию составляли союзники - фракийцы, вторую - греческие и иллирийские наемники, третью - собственно македоняне, составлявшие наиболее боеспособную часть войска. Римские легионы не выдержали натиска сомкнутого строя фаланги и отступили к горе Олкор. Однако по мере продвижения вверх по предгорью строй фаланги нарушился, и в ней образовались разрывы. Павел приказал тем центуриям легионов, которые оказались перед промежутками неприятельского фронта, войти в эти разрывы и атаковать разрозненные части фаланги с флангов. В ближнем бою длинные копья македонян оказались бесполезны, а более длинные и тяжелые мечи римлян превосходили короткие и легкие македонские мечи. Положение армии Персея усугубилось тем, что в этот момент македонская конница была разбита римскими всадниками и покинула поле сражения. Вслед за кавалерией в беспорядочное бегство обратилась и македонская пехота.

Как утверждают римские историки, воды Левкоса были красными от крови павших македонян еще и на следующий день после битвы, а телами убитых была усеяна вся равнина и предгорье. Потери македонской армии будто бы составили 20 тысяч убитыми и 11 тысяч ранеными. Однако цифры, приводимые в источниках относительно битвы при Пидне, не вызывают никакого доверия. Совершенно невероятно, чтобы Рим, который в то время никаких других больших войн, кроме как войны с Персеем, не вел, не смог послать на Балканы войско, которое бы превосходило по численности македонское. Ведь в распоряжении Рима были огромные людские ресурсы Италии, Сицилии, Африки и значительной части Испании, тогда как Македония, обладая значительно меньшим населением, могла рассчитывать лишь на Иллирию, Фракию и немногочисленных греческих союзников. Можно не сомневаться, что против Персея римляне были в состоянии отрядить армию, не меньшую по численности, чем та, что когда-то была выставлена против Ганнибала. Поэтому значительный численный перевес в битве при Пидне наверняка был на стороне армии Павла. Если цифра, относящаяся к римскому войску - 26 тысяч человек, близка к действительности (что вполне правдоподобно), то данные о 40-тысячной армии Персея представляются сильно преувеличенными. Возможно, что в начале кампании македонское войско действительно насчитывало 40 тысяч воинов, однако к моменту битвы при Пидне оно значительно поредело за счет болезней и сражений и стычек с римлянами и в 168 году вряд ли у Персея было больше 15–20 тысяч солдат.

Также абсолютно фантастичным выглядит описание битвы при Пидне у Полибия и других римских авторов. Невозможно допустить, чтобы Персей и другие македонские военачальники были настолько глупы, чтобы не знать о римской манипулярной тактике, которую за 30–40 лет до Третьей Македонской войны уже применяли обе стороны в ходе Второй Пунической войны.

Скорее всего, миф о македонской фаланге при Пидне понадобился римской историографии для того, чтобы объяснить победу римлян над будто бы гораздо более многочисленным македонским войском. В действительности, скорее всего в битве при Пидне как римляне, так и македоняне применяли расчлененный строй пехоты с расположением подразделений в шахматном порядке. Победу армия Павла одержала, вероятно, благодаря численному превосходству и успеху римской конницы, одолевших македонских кавалеристов.

После поражения Персей бежал в Пидну, но был там настигнут и схвачен римлянами. Ему сохранили жизнь, чтобы провести по Риму в ходе триумфа Луция Эмилия Павла. Консул же после победы при Пидне опустошил союзные Македонии Иллирию и Эпир, продав в рабство 150 тысяч человек. Все три страны были присоединены к Риму. В Греции римляне подвергли репрессиям тех, кто поддерживал Персея. Более тысячи ахейцев были отправлены в Рим в качестве заложников. Среди них был и будущий историк Полибий.

В результате римско-македонских войн римляне укрепились на Балканах и создали предпосылки для последующего завоевания Греции.

• 80.

В 3-2 вв. до н. э. за гегемонию в Греции и в эллинистических странах. В первой Македонской войне (215-205 гг. до н. э.) македонский царь Филипп V, действуя в союзе с Карфагеном против Рима и узнав об убедительной победе Ганнибала при Тразименском озере, пытался овладеть Иллирией и расширить свои владения в Малой Азии . Ради этого Филипп V вынужден был прекратить военные действия с Этолией и заключить с ней мир. Римляне главными силами вели борьбу с Ганнибалом в Италии (см. Пунические войны), поэтому для действий на Балканах выделили незначительные силы. В 214 г. до н. э. Филипп сделал две попытки захватить Иллирию с моря, а в 213-212 гг. до н. э. дважды попытался захватить ее с суши, однако все его попытки оказались неудачными. Римским войскам под командованием Марка Валерия Левина удалось сохранить свои позиции в Иллирии. К этому времени Риму удалось склонить на свою сторону греческих врагов Филиппа, с 211 г. до н. э. союзниками римлян стали Этолийский союз , Элида, Спарта , Мессения, а также пергамский царь Аттал I. Так как все силы Рима были в это время брошены на Карфаген, кампания в Греции проходила без активных боевых действий. В результате первая Македонская война не привела к значительным территориальным изменениям на Балканах, хотя Риму удалось расширить свое влияние в Греции. Филипп V, заключив в 205 г. до н. э. мир с Римом, продолжал военные действия против Родоса, Пергама, Карии.

После победы во 2-й Пунической войне 218-201 гг. до н. э. над Карфагеном Рим активизировал свою политику на Балканах и обвинил Македонию в нарушении договора 205 (установление контактов с Карфагеном, нападение на союзников Рима). Это стало поводом для начала второй Македонской войны (200-197 гг. до н. э.). Риму удалось укрепить свое влияние в Греции, его главными союзниками стали Родос и Пергамское царство. Материальные средства Македонии были истощены, внутри страны росла оппозиция против царя, война с Римом была непопулярна. Попытки Филиппа V заключить мир с Римом были безуспешны. В июле 197 произошла битва при Киноскефалах , в которой прекрасно проявили себя преимущества римской организации армии и манипулярного строя легиона перед македонской фалангой. Македонские войска Филиппа потерпели поражение от римских легионов под командованием Тита Фламиния, и римляне окончательно закрепили свое влияние в Греции. После освобождения Греции от македонских войск, на Истмийских играх 196 г. до н. э. близ Коринфа Греция была объявлена Фламинием «свободной», однако фактически оказалась под протекторатом Рима. При заключении мира Филипп V отказался от всех владений вне Македонии, выдал Риму весь флот, кроме 6 кораблей, обязался сократить армию до 5 тысяч человек и не воевать с союзниками Рима.

После смерти Филиппа V (179 г. до н. э.) его сын Персей начал готовиться к войне с Римом. Он подавил противодействие македонской знати, укрепил экономику страны, создал 40-тысячную армию и установил связи с враждебными Риму странами (в том числе с Карфагеном). Римский сенат обвинил Персея в нарушении прежних договоров и начал третью Македонскую войну (171-168 гг. до н. э.). В 171 г. до н. э. в Греции высадились римские легионы - 30 тысяч италийских легионеров и свыше 10 тысяч воинов вспомогательных войск, выставленных зависимыми от Рима государствами. Кроме того, римляне в Эгейском море имели флот из 40 палубных судов с 10-тысячным десантом. Сначала военные действия шли с переменным успехом, но в 168 г. до н. э. в командование римскими войсками в Фессалии вступил консул Луций Эмилий Павел, который 22 июня 168 г. до н. э. у города Пидна разгромил македонские войска, несмотря на численное превосходство македонских войск и удобное для фаланги поле боя. Македонский царь Персей бежал, а затем попал в плен. Римская армия оккупировала и разграбила Македонию. Римский сенат упразднил царскую власть и разделил страну на 4 округа, лишенных политических и экономических связей между собой. После подавления антиримского восстания Андриска в 148 г. до н. э. на территории Македонии, Иллирии и Эпира была создана римская провинция Македония.

С точки зрения Рима, из всех эллинистических государств наибольшую опасность представляла Македония. Македонское царство консолидирова­лось в конце III в. при Антигоне Гонате (276- 240 гг.), собравшем под своей влас­тью самые различные области, в том числе и некоторые греческие города.

Политику Аптигона Гоната продол­жали его преемники Антигониды: Деметрий (239-229 гг.), Антигон Дозон (229-220 гг.), Филипп V (220-178 гг.) и его сын Персей (178-168 гг.). Подобно своим пред­шественникам, основателям Маке­донской державы, Филиппу II и Александру, маке­донские цари считали себя настоящими филэллина- ми и всеми способами насаждали в подвластных им странах эллинские порядки, строили города, способ­ствовали развитию торговли и ремесел. Больше же всего македонские, как и вообще все эллинистичес­кие цари, заботились о создании образцовой армии наемников и великолепии своих дворов. Главными ис­точниками доходов македонских царей служили: дань с покоренных народов, торговые пошлины, налоги на ремесла, эксплуатация государственных доменов - лесов, рудников, земли и пастбищ, сдававшихся в аренду. На эти средства македонские цари могли со­держать наемническую армию, оплачивать чиновни­ков, делать им подарки, содержать пышный двор и оплачивать ученых, поэтов и художников, проживав­ших при македонском дворе. Тон дал сам основатель эллинистической Македонии Антигон Гонат, мечтав­ший о создании просвещенной монархии как вопло­щении стоического идеала или платоновской поли- теи. При македонском дворе побывали все знамени­тости того времени: Арат, автор «Времен года» и ди­дактической поэмы «Феномены», Александр Этолий- ский, библиотекарь и поэт, и др. В числе «высоких гостей» македонского царя бывал также и странст­вующий философ-киник Бион Борисфенский. Слава о македонских царях дошла даже до индийского царя Асоки, приславшего свое посольство в столицу Ма­кедонии Пеллу.

Самым слабым местом Македонской монархии была входящая в нее Балканская Греция, разделен­ная на множество мелких племен, общин и союзов. Собственно из-за Греции и началась первая маке­донская война римлян с македонским царем Филип­пом V (214-205 гг.). С целью овладения Иллирий­ским побережьем и восточным берегом Адриатичес­кого моря, а косвенно и упрочения своего авторите­та в Греции Филипп заключил союз с Ганнибалом во время его пребывания в Италии и готовился напасть на Италию с моря. Однако расчеты македонского царя не оправдались. Римляне не только расстроили этот союз, но даже организовали контрсоюз в са­мой Греции, склонив на свою сторо­ну Этолийский союз, не миривший­ся с гегемонией «македонского вар­вара». К антимакедонской коалиции не замедлил присоединиться и пер- гамский царь, боявшийся македон­ской экспансии. При таком поворо­те дел Филипп был вынужден отказаться от своих притязаний и заключить с Римом в общем довольно выгодный для него мир. Однако, мирные отношения между Римом и Македонией продолжались недолго. Поводом к новой, второй, македонской войне (200-197 гг.) послужила смерть египетского царя Птолемея IV. Ослаблением Египта воспользовались его соседи - Сирия и Македония, - набросившие­ся на фракийские владения Египта и на острова Эгей­ского моря. Захват же островов самым чувствитель­нейшим образом задевал интересы Родосской рес­публики, объявившей войну Македонии; покушение Филиппа на малоазиатские берега повлекло за собой войну с Пергамом. Не надеясь на собственные силы, союзники Рима отправили посольство к своему па­трону - «римскому народу и сенату».

В своих речах послы в мрачных тонах изложили положение дела на Востоке, указав на те опасности, которые грозят Риму в случае объединения эллини­стических стран под каким-либо одним могуществен­ным государством - будь то Македония, Сирия или Египет. Доводы родосских и пергамских послов убе­дили сенат в необходимости вмешательства Рима в дела эллинистических государств. Особых экономических интересов на Востоке в то время римляне не имели, но тем важнее казались политические сооб­ражения.

Отправленное к Филиппу посольство предложи­ло ему признать автономию греческих городов, от­казаться от захваченных им египетских владений и, кроме того, вознаградить Родос и Пергам за причи­ненный им ущерб. Ни одного из этих условий Фи­липп не принял. После этого в 200 г. римляне нача­ли наступление на Иллирию, а че­рез Иллирию проникли в Македо­нию. Одновременно с этим рим­ский флот, подкрепленный родос- скими и пергамскими судами, дей­ствовал в Эгейском море. Из гре­ческих государств к римлянам при­соединились этолийцы, вторгшиеся в Фессалию, где и произошло пер­вое крупное столкновение между македонцами и римлянами, решив­шее исход всей кампании.

В Фессалии при Киноскефсигах (Cynoscephalae) среди острых, па­раллелями тянувшихся холмов, на­поминавших собачьи головы, рим­ляне разбили македонцев (197 г.). Победа над македонцами, считав­шимися непобедимыми потомками Александра Великого, имела для Рима прежде всего огромное мо­ральное значение. Попытка Филиппа продолжать войну не имела успеха, и гордый македонский царь вынужден был заключить с Римом мирный договор.

Самым тяжелым из всех условий, поставленных Филиппу, было требование признания автономии греческих городов. Римляне этому обстоятельству в своих политических соображениях придавали исклю­чительное, в известном смысле мировое, значение, рассматривая это как восстановление древней эллин­ской свободы, попранной македонцами-поработите- лями. В 196 г. римский полководец Тит Квинкций Фламинин на торжественном собрании в Коринфе при огромном стечении народа провозгласил неза­висимость Греции. Художественное описание этого события дано в биографии Фламинина, составленной Плутархом:

«Начались истмийские игры. Стадион был покрыт массой зрителей, смотревших на гимнастические со­стязания. Теперь, после долгого времени, по оконча­нии войн, Греция справляла праздник в надежде на­сладиться благами свободы и прочного мира. Раздал­ся звук трубы, и среди общего молчания глашатай выступил вперед и объявил во всеуслышание, что се­нат римский и консул-полководец Тит Квинкций Фла­минин, разбив македонского царя Филиппа, дают не­зависимость, освобождают от гарнизонов и податей, с правом автономии коринфян, покров, фокийцев, эвбейцев, ахейцев, беотийцев, магнетов, фессалийцев и перебов.

Сперва не все ясно слышали слова глашатая - на стадионе было беспокойно и шумно. Все были удивлены, обращались друг к другу с вопросами и требовали, чтобы объ­явление было повторено. Снова на­стала тишина. Глашатай, усиливший голос, громче прежнего повторил во всеуслышание свои слова. Их узна­ли все. Невероятно сильный крик радости донесся до самого царя. Присутствующие поднялись со сво­их мест. Никто не обращал внима­ния на участников гимнастических состязаний, все спешили и бежали пожать руку и сказать слово приве­та спасителю и защитнику Греции».

После этого Фламинин сделался самым популярным человеком в Гре­ции. «Если бы Тит не удалился после окончания игр, избегая возбуждения народа и укло­няясь от его восторгов, он едва ли бы вышел живым из всюду окружавшей его густой огромной толпы. Присутствовавшие до изнеможения кричали перед его палаткой, пока не наступила ночь. При встрече с друзьями или согражданами они целовались и об­нимались с ними и приглашали друг друга на обеды и пиры. Здесь их восторг, конечно, увеличивался. Они начинали рассуждать и разговаривать о делах Греции. «Сколько войн вела Греция за свою свобо­ду, - говорили они, - но никогда ее счастье не было более прочно и радостно!»2.

В 195 г. Фламинин, разбив непопулярного среди состоятельных классов населения Спарты тирана Набиса, отправился в Аргос, где его назначили рас­порядителем немейских игр. После празднования игр Фламинин еще раз в торжественной форме провоз-

гласил восстановление эллинской свободы. Объезжая города Гре­ции, Фламинин повсюду восстанавливал старые законы и обычаи, отправлял правосудие, успокаивал волнения, мирил ссоривших­ся, возвращал эмигрантов - словом, выступал в роли благодете­ля и спасителя эллинского народа.

«Ему было одинаково приятно видеть успех своих слов и убе­ждений для восстановления спокойствия в Греции, как и быть по­бедителем Македонии, так что свобода казалась грекам меньшим из выпавших на их долю благодеянием». Политическое значение провозглашения свободы Греции было огромно. Римлянам таким путем удапось изолировать Македонию и создать из «свободной» Греции форпост для дальнейших дейст­вий на Востоке.

Провозглашение эллинской свободы имело, однако, и другую сторону - усиление вражды между греческими общинами. Еще не успели римские легионы покинуть почву Эллады, как между освобожденными греческими городами начались старые распри. Внутри самих городов до крайней степени обострились классо­вые противоречия и в невиданном дотоле масштабе выступили на­ружу все отрицательные стороны рабовладельческих государств - разорение мелких производителей, переполнение больших горо­дов неимущим элементом, нищета, бродяжничество, наемничество и т. п. Эллинистические общества в то время, по верному замеча­нию Полибия, напоминали волнующееся море, в котором одна волна постоянно сменяла другую. Римляне учитывали внутренние и внешние раздоры эллинских обществ и использовали сложив­шуюся ситуацию в собственных интересах. Полного подчинения эллинских общин Риму, однако, не наступило. В каждом государ­стве имелась македонская партия, объединившая вокруг себя антиримские элементы. Не рассчитывая на собственные силы, антиримские элементы Греции и Македонии устремляли свои взо­ры на сирийского царя Антиоха, готовившего войну Риму.

Началу первой македонской войны предшествовали военные действия в Иллирии. В на чале лета 216 г. ма­кедонский флот вошел в Ионийское море и поднялся к северу почти до Аполлонии. Но, узнав о приближении римлян и не имея сведений о величине их эскадры (у них было только 10 линейных судов), Филипп испугался и поспешно отступил в Македо­нию. В это время разразились Канны. Во­преки общему мнению всех врагов Рима, жестокое поражение не принудило римлян склонить голову: они мужественно продол­жали борьбу. Положение Ганнибала в Ита­лии, как мы видели, было вовсе не таким блестящим, каким оно могло показаться на первый взгляд. Это заставило его пойти на союз с Македонией, о котором Филипп давно мечтал.

Летом 215 г. в лагерь Ганнибала яви­лись македонские послы, с которыми был заключен предварительный союзный до­говор. Текст договора приводит Полибий в одном отрывке VII книги. Начало его звучит так: «Следующую клятву дали военачальник Ганнибал, Магон, Миркан, Бармокар, все члены карфагенского совета старейшин, при нем находившиеся, и все карфагеняне, участвовавшие в его походе, сыну Клеома- ха, афинянину Ксенофану, которого послал к нам от себя, македонян и от союзников царь Филипп, сын Деметрия: “Перед лицом Зевса, Геры и Аполлона; перед лицом бо­жества карфагенян, Геракла и Иолая; перед лицом Арея, Тритона и Посейдона; перед лицом соратствующих богов, Солнца, Луны и Земли; перед лицом рек, гаваней и вод; перед лицом всех божеств, какие властву­ют над Карфагеном; перед лицом всех бо­жеств, какие властвуют над Македонией и остальной Элладой; перед лицом всех бо­жеств войны, какие присутствуют при этой клятве’’».

Содержание договора сводилось к сле­дующему. Македония обязуется вести вой­ну с Римом в союзе с Карфагеном, за что карфагеняне признают право Филиппа на иллирийское побережье, Коркиру, Аполло­нию, Эпидамн и другие города. Союзники обязуются, если окажется необходимость, помогать друг другу посылкой вооруженной силы. После окончания войны до­говаривающиеся стороны остаются в обо­ронительном союзе: в случае нападения Рима или какой-нибудь другой державы со­юзники должны помогать друг другу.

Договор теоретически был выгоден обеим сторонам: Филипп мог рассчитывать на содействие карфагенского флота в ад- риатических водах, Ганнибал надеялся на помощь Филиппа в Италии. Если бы дого­вор был осуществлен, он создал бы для Рима огромные затруднения. Но союз между Ганнибалом и Филип­пом фактически не дал ничего ни той ни другой стороне.

Прежде всего, ратификация до­говора македонским царем и кар­фагенским сенатом сильно затяну­лась. Македонские послы, уезжая из Италии, попали в плен к римля­нам, так что Филиппу пришлось посылать новое посольство. Это вызвало задержку в полгода. Рим­скому сенату стало известно со­держание договора, и он мог принять необходимые меры пре­досторожности: претору Марку Ва­лерию Левину, командовавшему войсками и флотом около Тарента, было поручено тщательно следить за Адриатическим морем. Когда Филипп летом 214 г. снова по­явился в этих водах и начал подго­товлять осаду Аполлонии, Левин прибыл на помощь. Он усилил на­селение города подкреплениями, так что гражданам вместе с римля­нами удалось захватить и разгра­бить македонский лагерь. Филип­пу, которому было отрезано отступление по морю, оставалось только сжечь свой флот и отступить в Македонию по суше. После этого римляне прочно заняли иллирий­ское побережье. Без помощи кар­фагенян Филипп не мог предпри­нять там никаких крупных операций. Но, как мы знаем, кар­фагенский флот начиная с 213 г. был занят крайне важными опера­циями в Сицилии и в первые годы македонской войны не мог оказать никакой помощи Филиппу.

Самым решающим обстоятель­ством, которое полностью па­рализовало деятельность Филиппа в италийской войне, были от­ношения в Греции. Не только наст­роенные враждебно греки, как, на­пример, этолийский союз, но даже дружественные Филиппу ахейцы весьма подозрительно относились ко всякому усилению Македонии. Несмотря на временные конъюнкту­ры, заставлявшие иногда дружить с Македонией, она была для греков прежде всего наследственным вра­гом, вечной угрозой независимости Греции. Вот почему союз Филиппа с Ганнибалом неизбежно должен был обострить отношения. Сам Филипп помог этому несколькими бестакт­ными попытками вмешаться в дела Пелопоннеса.

Тем не менее в Иллирии в 213 г. он добился на суше крупных успе­хов, в результате чего римляне удержались только в узкой при­брежной полосе. Тогда в дело всту­пила римская дипломатия. В 212 г. начались тайные переговоры Леви­на с руководящими лицами Этолии, быстро приведшие к заключению римско-этолийского союза. Этоля- не должны были действовать про­тив Филиппа на суше, римляне - на море силами не меньше 25 ли­нейных судов. При совместных за­воеваниях этоляне получали терри­торию, римляне - добычу. В част­ности, римляне обязывались помочь этолянам в завоевании Акарнании. Обе стороны не должны были заключать сепаратного мира с Филиппом.

Итак, вместо того чтобы перене­сти войну в Италию, Филипп увидел себя со всех сторон окруженным врагами на Балканском полуостро­ве. Антимакедонская коалиция быс­тро расширялась: в войне приняли участие элейцы, спартанцы, мес- сенцы и, наконец, пергамский царь Аттал I. Северная граница Маке­донии все время находилась под ударами иллириян и дарданов.

Филипп защищался храбро и удачно. Территория Греции, осо­бенно приморские районы, была жестоко опустошена. Высшего на­пряжения война достигла в 208 г., когда римский и пергамский флоты объединились для совместных дей­ствий, а на помощь Филиппу яви­лась карфагенская эскадра. Но Ат­тал скоро вынужден был вернуться домой, так как в его владения вторг­ся царь Вифинии Прусий, а карфа­генский флот держался пассивно. В 207 г. положение Филиппа из­менилось к лучшему: в Италию вторгся Гасдрубал, что потребовало от Рима максимального напряжения всех сил. Поэтому римляне не мог­ли оказать своим греческим союз­никам никакой помощи. Филипп пе­решел в решительное наступление против этолян и вторгся в их пре­делы. Это побудило этолийский союз к заключению сепаратного мира с Македонией, о чем давно уже хлопотали нейтральные госу­дарства - Египет, Родос и др. В 206 г. мирный договор был подпи­сан. Рим снова, как в 214 г., остал­ся один на один с Филиппом. Но те­перь положение было совершенно иным. Союз с Карфагеном потерял для Филиппа всякий смысл, потому что в поражении Ганнибала было уже трудно сомневаться. Римляне тоже не имели слишком большого желания продолжать войну, так как цель их греческой политики была достигнута: Филипп ничем не смог помочь Ганнибалу в решающие годы войны.

Все это создало осенью 205 г. почву для заключения мира между Римом и Македонией. Римляне со­хранили за собой свои важнейшие иллирийские владения - греческие города, уступив Филиппу часть зе­мель на материке. После заключения союза между собой зимой 203/202 г., Македония и Сирия начали боевые действия против Египта.

Антиох вторгся в южную Сирию, разбил египетское войско и дошел до Газы в южной Палестине. Здесь его задержало мужественное со­противление города (201 г.). Тем временем Филипп в союзе с царем Вифинии Прусием начал забирать не столько египетские владения, сколько независимые города Эгей­ского моря, Геллеспонта и Босфора.

Эти захваты, сопровождавшиеся разрушениями и продажей жителей в рабство, вызвали сильное негодо­вание в греческом мире. Особенно возмущались родосцы, не желав­шие, чтобы проливы попали в руки Македонии. Они объявили войну Филиппу, привлекши на свою сто­рону Византий, Хиос и другие грече­ские общины. К союзу присоеди­нился и Аттал Пергамский, крайне встревоженный успехами Филиппа.

В то время как Филипп осаждал Хиос, на него напали соединенные флоты Родоса и Пергама. Битва не дала определенного результата, хотя Филипп изображал себя побе­дителем. Однако победа стоила ему очень дорого: он потерял более 10 тыс. воинов, 28 линейных судов и около 70 легких кораблей. Тем не менее ему удалось вскоре после этого разбить родосский флот у о. Лады (около Милета) и сделать по­пытку, правда неудачную, с легко­вооруженными войсками захватить Пергам. В южной Карии он, нако­нец, был блокирован родосским и пергамским флотами зимой 201/ 200 г. «Вследствие этого, - говорит Полибий, - Филипп был в большом затруднении, но обстоятельства за­ставляли его оставаться на месте и вести, что называется, волчью жизнь. Грабежом и кражею у одних, насилием над другими, лестью, чуждою его природе, перед третьи­ми добывал он для голодающего войска то мясо, то фиги, то хлеб в небольших количествах» (XVI, 24). Только ранней весной 200 г. ему удалось вырваться в Македонию.

Война шла с переменным успе­хом. Для врагов Филиппа было бы чрезвычайно важно привлечь на свою сторону европейскую Грецию и особенно Рим. Летом 201 г. ро- досские и пергамские послы яви­лись в сенат с просьбой о помощи против Филиппа. Еще раньше там побывало египетское посольство, прося защиты и предлагая Риму принять опеку над Птолемеем V. Се­нат снова стоял перед решением задачи огромной важности, так как вмешательство в восточные дела означало бы новый этап внешней политики Рима. Трудность решения усугублялась тем, что война с Кар­фагеном только что закончилась: Италия была опустошена, населе­ние ее сильно уменьшилось, го­сударственный долг в виде прину­дительного займа у граждан (так на­зываемый tributum) вырос до огром­ной цифры, народ страстно жаждал мира. И тем не менее сенат после долгого обсуждения высказался за войну.

Причины, заставившие сенат принять это решение, были раз­нообразны, но все они могут быть сведены к двум основным. Первая - страх перед Филиппом и Антиохом как потенциальными противниками Рима. Если бы они добились своих целей (что неизбежно случилось бы, не будь римского вмешательства), на востоке образовались бы две могущественные державы, которые могли стать величайшей угрозой для Рима. С Филиппом у римлян были особые счеты: они хорошо по­мнили недавнюю враждебность ма­кедонского царя и не простили ему союза с Карфагеном. Мы не знаем, догадывался ли сенат о новых пла­нах Ганнибала (эти планы, как уви­дим ниже, состояли в том, чтобы об­разовать против Рима коалицию восточных государств вместе с Кар­фагеном). Но если даже римляне не знали о них ничего определенного, они испытывали смутное беспокой­ство: Ганнибал был разбит, но не уничтожен, а пока страшный враг жил, от него нужно было ждать вся­ких неприятностей. В таких услови­ях растущая сила Македонии дела­лась особенно опасной.

Что касается Антиоха, го до сих пор у Рима не было с ним никаких конфликтов. Но после его блестя­щих успехов на востоке о нем сло­жилось представление (конечно, ошибочное) как о новом Александ­ре Македонском. Титул «Великий царь», принятый Антиохом после восточного похода, мог только укре­пить это представление. Слухи о тайном союзе между Филиппом и Антиохом через родосских и пер- гамских послов конечно дошли и до сената. Вообще в интересах Родоса и Пергама. было раздувать как мож­но больше все эти алармистские слухи и сплетни, чтобы втянуть Рим в войну. И это дало свой результат: не только Филипп, но и Антиох, а еще больше союз между ними ста­ли рисоваться перепуганному вооб­ражению сенаторов как совершенно реальная угроза. Следовательно, нужна была превентивная война, время для которой казалось самым благоприятным: Антиох увяз в еги­петских делах, а Филипп терпел не­удачи в Малой Азии.

Но это только одна сторона дела. Объяснить вмешательство Рима в восточные дела одними только «превентивными» сообра­жениями нельзя. Немалую роль сы­грали здесь агрессивные стремле­ния правящих римских кругов. Если перед первой Пунической войной захватнические стремления не име­ли решающего значения во внеш­ней политике сената, то к 200 г. по­ложение стало иным. За эти 65 лет утекло много воды. Потрясения двух больших войн не прошли даром: ра­бовладельческое хозяйство Италии сделало крупные успехи; начали складываться крепкие италийские поместья, впоследствии так пре­красно описанные Катоном; появил­ся большой флот; расширялось де­нежное хозяйство, откупные опера­ции и оптовая торговля (вспомним закон Клавдия); у римской знати и богачей появился вкус к хорошим вещам, еще недавно чуждым полукрестьянскому укладу жизни ноби­литета, - к изысканной обстановке, тонким блюдам, изящной одежде, греческой литературе. Все это были элементы и симптомы быстро фор­мирующейся римской рабовла­дельческой системы и агрессии во внешней политике. Правда, к 200 г. система еще не сложилась оконча­тельно: это произойдет несколько десятилетий спустя. Но уже сейчас захватнические тенденции были до­статочно сильны для того, чтобы со­здать в сенате определенное воен­ное настроение. Конечно, не будь восточного кризиса, это настроение проявилось бы еще не скоро. Но кризис разразился очень кстати: превентивная война послужила ширмой для агрессивных целей.

Весной 200 г. на Балканский по­луостров было направлено римское посольство из трех человек с целью привлечь к антимакедонской коали­ции греческие государства и предъ­явить Филиппу такие требования, которые он заведомо не мог бы выполнить. Последнее было необ­ходимо сенату, чтобы создать пере­лом в римском общественном мне­нии, явно враждебном войне. Первую задачу решить почти не удалось. Хотя послы горячо агити­ровали в Греции за войну с Филип­пом, выставляя римлян в качестве освободителей Эллады, однако гре­ческие общины держались выжида­тельно и не давали никаких обяза­тельств. Только Афины, у которых возник острый конфликт с Филип­пом, объявили ему войну, да и то не по настоянию римлян, а по пред­ложению Аттала. Один из римских послов прибыл к Филиппу, который в этот момент был занят осадой г. Абидоса на ази­атском берегу Геллеспонта. Царю был предъявлен ультиматум: пре­кратить всякие враждебные дейст­вия против греков, вернуть Египту его владения, а все опорные вопро­сы между Македонией, Пергамом и Родосом передать на решение тре­тейского суда. Филипп отказался выполнить эти требования, и поста­новлением римских комиций ему была объявлена война 1. Характерно для мирных настроений народной массы, что при первом голосовании центурии отклонили предложение, и только по настоянию консула вто­ричное голосование дало положи­тельный результат. Осенью два римских легиона, набранных из до­бровольцев, ветеранов второй Пу­нической войны, под начальством консула Публия Сульпиция Гальбы переправились в Аполлонию и нача­ли войну нападением на иллирий­ские владения Филиппа. Одновре­менно открылись военные действия у Афин.

Тем временем римское посоль­ство продолжало свою дипломати­ческую миссию. Оставалось убе­дить Антиоха сохранить нейтрали­тет во время войны Рима с Македонией. Царю дали понять, что римляне предоставляют ему свобо­ду действия по отношению к Египту. Хотя Антиох не дал определенного ответа, но фактически оставался нейтральным на всем протяжении македонской войны. Этот факт весьма показателен для Антиоха в частности и для политики эллинис­тических монархий в их вза­имоотношениях с Римом вообще. Ни разу на протяжении своих войн на востоке римляне не встречали единого фронта эллинистических государств. Противоречия между последними были настолько вели­ки, что мешали образованию еди­ной антиримской коалиции, которая одна только могла бы их спасти. В частности, Антиох, боясь усиления Филиппа, предоставил своего со­юзника его собственной судьбе, предпочитая «под шумок» забрать сирийские владения Египта. За та­кую близорукую политику Антиох очень скоро был наказан.

Первые два года македонской войны прошли без решающих успе­хов. Однако скоро к войне присое­динились этоляне. Дарданы и илли- рияне с самого начала были рим­скими союзниками. Родосский и пергамский флоты действовали вместе с римским в Эгейском море и у побережья Македонии.

Летом 199 г. Публий Сульпиций через Иллирию вторгся в северную Македонию. Филипп избегал реши­тельного сражения, боясь числен­ного превосходства противника. К осени римляне вернулись на свою иллирийскую базу, не добившись серьезных успехов. Это дало воз­можность Филиппу бросить все силы против дарданов, напавших на Македонию с севера, и этолян, вторгшихся в Фессалию.

В кампанию следующего, 198 г. римское командование предполага­ло из Иллирии проникнуть в Гэецию и соединиться с этолянами. Но Фи­липп занял сильные позиции в гор­ных проходах, ведущих в Эпир и Фессалию. Римляне в бездействии стояли против него лагерем.

Оживление наступило только с появлением на театре военных действий консула 198 г. Тита Квинк- ция Фламинина с большими под­креплениями. Это был молодой еще человек, лет 30, энергичный, способный и крайне честолюби­вый. Он принадлежал к сципионов- скому кругу, был горячим поклон­ником греческой культуры и мечтал стать освободителем Греции от ига Македонии. Если к этому добавить, что Фламинин обладал большими дипломатическими способностями, то его назначение на Балканский полуостров будет вполне по­нятным.

Вскоре после прибытия Флами­нина была сделана попытка начать мирные переговоры. Римский кон­сул поставил первым условием очи­щение Македонией всех греческих территорий. Филипп, конечно, отка­зал, тем более что он чувствовал себя очень твердо на своих непри­ступных позициях. Однако Флами- нину с помощью местных проводни­ков удалось обойти македонские позиции. Филипп отступил в Фесса­лию, к Темпейскому проходу. Рим­ляне последовали за ним и соеди­нились со своими греческими союз­никами. Союзный флот подошел к Коринфу, главному оплоту македон­ского могущества в Греции. Ахей­ский союз, правда под сильным давлением, разорвал отношения с Филиппом и присоединился к его противникам. Положение македонского царя стало крайне трудным. Зимой 198/197 г. начались новые перего­воры о мире, но теперь ситуация была еще менее благоприятна для Македонии. Естественно, что союз­ники не поступились ни одним из своих прежних требований, и пере­говоры закончились без всяких ре­зультатов.

Тем временем изоляция Филип­па росла: против него выступили даже спартанский тиран Набис и Беотия, старый друг Македонии. У Филиппа оставался последний вы­ход: рискнуть генеральным сраже­нием, К этому стремился и Флами­нин, боявшийся, что из Рима прибу­дет его преемник. Филипп собрал все резервы, какие у него еще оста­вались, зачисляя в войска даже 16- летних мальчиков. В июне 197 г. в Фессалии на холмах, носивших на­звание «Киноскефалы» («Собачьи головы»), произошла последняя битва второй македонской войны. Силы противников были почти рав­ны: около 26 тыс. человек на каждой стороне. Характер местности не дал возможности использовать боевые качества фаланги. Филипп потер­пел полное поражение, потеряв бо­лее половины своих войск. Он от­ступил в Македонию и отправил по­слов к Фламинину для переговоров.

Римский главнокомандующий не склонен был затягивать войну: Анти­ох с армией и флотом в это время появился в Малой Азии, и Фламинин опасался, что сирийский царь идет на помощь Филиппу. Поэтому он принял македонские предложения. С Филиппом заключили перемирие на 4 месяца под условием уплаты 200 талантов и выдачи заложников. Текст мирного договора был окон­чательно утвержден в Риме, а его проведение в жизнь поручили се­натской комиссии из 10 человек вместе с Фламинином.

Филипп должен был отказаться от всех завоеваний, очистить Гре­цию, выдать военный флот, за ис­ключением нескольких судов, вер­нуть пленных и перебежчиков и заплатить 1 тыс. талантов контрибу­ции: половину - немедленно, а ос­тальную сумму - равными взносами в течение 10 лет. Относительная умеренность договора 196 г. пока­зывает благоразумие и предусмот­рительность сената, который не хо­тел ожесточать Филиппа, стремясь использовать его как союзника в не­избежной войне с Антиохом.

Первая статья мирного договора провозглашала свободу греков: «Вообще всем эллинам, как азиат­ским, так и европейским, быть сво­бодными и пользоваться собствен­ными законами» 1.

Для римского сената проклами­рование греческой свободы было прежде всего определенным эта­пом его восточной политики. Эта политика делала только первые шаги. Римляне чувствовали себя на Балканах еще очень нетвердо, не­смотря на победу над Филиппом. Антиох одной ногой стоял уже в Ев­ропе, намерения его были неизве­стны. При таких условиях нужно было завоевать симпатии греков, вырвать их из-под влияния Филип­па и, самое главное, противопоста­вить в Греции свою политику поли­тике Антиоха. Если Рим не освобо­дит Грецию, что помешает в бли­жайшем будущем освободить ее Антиоху?

Таким образом, объективно «освобождение» Греции было если не комедией в полном смысле сло­ва, то, во всяком случае, ловким политическим ходом. Ближайшие события это подтвердили. Прежде всего, «свободу» греческих поли­сов римское правительство пони­мало только в смысле свободы от податей, иностранных гарнизонов и навязанных извне законов. Но оно сохранило высший контроль над политической жизнью Греции. Ко­миссия «десяти» во главе с Флами­нином начала перекраивать поли­тическую карту Балканского полу­острова в пользу своих союзников, не считаясь с желанием тех, кого насильно присоединяли к ахей­скому или этолийскому союзам или подчиняли династам Греции и Малой Азии. Да и свободу от рим­ских гарнизонов греки получили не сразу. На первых порах римля­не заняли своими отрядами важ­нейшие стратегические центры - Коринф, Халкиду, Эретрию и др. (Это расположение войск было вызвано и страхом перед Анти­охом, который в 196 г. находился уже на фракийском побережье, т.е. в угрожающей близости к Греции). Только летом 194 г. они были очи­щены от римских гарнизонов глав­ным образом благодаря настоянию Фламинина, указывавшего на не­довольство греков столь длитель­ной оккупацией.